JК
Чисто научное убийство :: Амнуэль Песах
Страница: 319 из 469Бесплатно поглазеть на человека, только что ставшего свидетелем трагедии, и задать ему несколько ненавязчивых вопросов — кто ж будет против?
— Спасибо, пробормотал я, вы очень любезны…
Летчик отстал, и, если не считать мрачной упаковки, занявшей три ряда кресел, полет продолжался, будто ничего не случилось. Стюардесса со стюардом разнесли ужин, от которого я отказался, подтвердив, по-видимому, их худшие опасения о состоянии моего здоровья. Полчаса спустя я отказался от напитков, хотя сухость во рту не исчезала, — я боялся, что во время снижения мой желудок взбунтуется, и утоление жажды обойдется гораздо дороже, чем попытка изобразить из себя верблюда, способного прожить без воды куда больше двух часов.
Высушенное время то ли изменило свое направление, то ли свернулось клубочком и начало кусать свой хвост — мне показалось, что самолет опять набирает высоту, кресло накренилось, и ноги мои задрались вверх, но табло «Пристегните ремни» не зажигалось, а скосив глаза, я обнаружил рядом накрытое пластиковой пленкой тело, убеждавшее меня в том, что время по-прежнему текло вперед, из прошлого в будущее. Возникло вдруг неодолимое желание приподнять накидку и посмотреть на тонкий блестящий шип — убедить себя в том, что я прав, что женщину убили и что сделать это мог только кто-то из пассажиров. На борьбу с этим желанием ушли последние силы, я сдался, и левая рука сама, уже без участия подавшего в отставку сознания, потянулась к накидке и застыла, упав на подлокотник кресла.
— Спасибо, пробормотал я, вы очень любезны…
Летчик отстал, и, если не считать мрачной упаковки, занявшей три ряда кресел, полет продолжался, будто ничего не случилось. Стюардесса со стюардом разнесли ужин, от которого я отказался, подтвердив, по-видимому, их худшие опасения о состоянии моего здоровья. Полчаса спустя я отказался от напитков, хотя сухость во рту не исчезала, — я боялся, что во время снижения мой желудок взбунтуется, и утоление жажды обойдется гораздо дороже, чем попытка изобразить из себя верблюда, способного прожить без воды куда больше двух часов.
Высушенное время то ли изменило свое направление, то ли свернулось клубочком и начало кусать свой хвост — мне показалось, что самолет опять набирает высоту, кресло накренилось, и ноги мои задрались вверх, но табло «Пристегните ремни» не зажигалось, а скосив глаза, я обнаружил рядом накрытое пластиковой пленкой тело, убеждавшее меня в том, что время по-прежнему текло вперед, из прошлого в будущее. Возникло вдруг неодолимое желание приподнять накидку и посмотреть на тонкий блестящий шип — убедить себя в том, что я прав, что женщину убили и что сделать это мог только кто-то из пассажиров. На борьбу с этим желанием ушли последние силы, я сдался, и левая рука сама, уже без участия подавшего в отставку сознания, потянулась к накидке и застыла, упав на подлокотник кресла.