Неугомонные бездельники   ::   Михасенко Геннадий

На шум повысовывались жильцы. - Вы послушайте этих молокососов!.. Что притихли, а?.. Стыдно?.. А ну-ка, вспомните, на кого я похожа, а? Языки проглотили?

- Да, нет, - сказал Борька. - На шимпанзе.

- Вот, на шимпанзе! - вроде радостно подхватила Анечка. - Вы слышите?

Поднялся гвалт, как в магазине, когда лезут без очереди.

- Из этаких-то вот и растут фулиганы! - проскрипела бабка Перминова. В серой юбке до земли, в глухой кофте и в черном платке, заостренно, как клюв, торчавшем надо лбом, она походила на ворону. - Смотрю - летят антихристы. Ну, думаю, не к добру. Так и есть. Драть их надо, иродов!

- Бабушка, - спокойно сказал Борька, - мы же тебя в суд потащим за оскорбление пионеров!

Эх, что тут началось!

- Это вы-то пионеры?

- Да вас, балбесов нечесаных, на пушку к пионерам не подпустят! Галстуки-то позорить!

- Пионеры вот все с трубами да с флагами! А вы...

- И правда, выдрать бы их!

- Мало их дерут.

- То отец родной, а то тетка чужая штаны спустит. Небось, стыднее.

- А что, бабоньки, давай!

Возгласы летели в нас со всех сторон, и мы только поворачивались, как вратари, в какой-то дикой игре. Я чувствовал, что злость теток уже подтаяла, зато к ней примешалось озорство - возьмут поймают, спустят штаны и врежут. Мне аж лопатки свело при мысли о возможном позоре.

Надо смываться!

У нас было два убежища, тайное и явное. Тайное - это гараж, за огородами, в механических мастерских, куда мы пробирались украдкой, а явное - крыша.