Неугомонные бездельники   ::   Михасенко Геннадий

Если она пожалуется, мы покажем Юркину разбитую макушку, и неизвестно, кому больше попадет. Мы всех с макушкой обойдем.

Борька любил съязвить, но не сквозь зубы и без натужного хохота, как Юрка, а мягко, как будто пуховой подушкой ударит - хоть и растеряешься, но станет весело. Мне это нравилось. Он был умным, Борька, только его надо было понимать.

- Свою показывай! - окрысился Юрка, морщинисто собирая губы в щепоть и злюче блестя глазами.

- Моя целая.

- Могу разбить по блату, - и Юрка ехидно ощерился.

- Петрушка какая-то получается, - вздохнул я. - Дальше так нельзя. Надо что-то делать.

- Я ей сделаю!..

- Дело не в одной Анечке, - сказал я. - Тут - вообще... Надо всех вверх тормашками! И чтоб изнутри, а не тяп-ляп.

- Как это - изнутри? - сердито спросил Юрка.

- Как. Почем я знаю.

- А это вот как: Анечка тебя проглотит, а ты там у нее воюй, пояснил Борька.

- А тебя, губастый философ, не спрашивают и не шипи, - огрызнулся Юрка. - Может, тебя заглотят...

Борька тряхнул головой и вдруг весело спросил:

- А кто может свою ногу на шею закинуть?

- На твою? - осклабился Юрка. - Подставляй.

- На свою, конечно.

- А ты?

- Не пробовал. Это я только что придумал. Ну ка, Борька скинул правую сандалию, ухватился за пятку и щиколотку, дернул, опрокинулся на спину и так остался лежать.

От крыши поднимался какой-то железный угар. Ржавые подтеки лишаями выступали на листах. Я стянул рубаху с майкой, раскинул их и улегся навзничь.