Неугомонные бездельники   ::   Михасенко Геннадий

Генка потянулся к баяну, но я остановил его и один вышел на сцену. Какой-то момент я молча оглядывал публику, сгибая и разгибая пальцы левой руки, как проволоку, которую надо переломить. Марийкин отец что-то шепнул моему, и мой кивнул. Лазорский притулился с краю, внимательно и хмуро скособочив голову.

- Мы извиняемся, но по техническим причинам частушек не будет, сказал я, напряженно улыбаясь, весь дрожа внутри и боясь, что дрожь эту видят все. - Мы и так много навеселились, больше, чем хочется, потому живется нам, уважаемые дяди, тети и отцы, не очень сладко. Вот вы сейчас разойдетесь по своим домам, а у нас во дворе нет даже собственного угла, кроме подкрылечника и крыши. А угол этот нам нужен вот так!.. Мы тут поговорили с дядей Федей и со Степаном Ерофеичем. Они нас поняли. Дядя Федя отдал нам огород целиком, а Степан Ерофеич отделил от своего метр. Но этого мало. И вот мы обращаемся к остальным: отрежьте каждый по метру от огорода - и нам хватит! Всего по метру!.. Мы даже список составили. - Я вынул из кармана вчетверо сложенный лист, расправил его и спустился на нижнюю ступеньку. - Вот тут все квартиры. Кто согласен, пусть распишется, чтобы потом не обмануть... А осенью мы сами передвинем заборы...

Малыши поразевали рты, а на взрослых как будто ветерок дохнул загомонили, зашептали, задвигались.

- А когда это мы вас обманывали, не припомню что-то? - спросила тетя Надя, Миркина мать, с одним из Миркиных братцев на руках.

- Не знаю... - замялся я.