Неугомонные бездельники   ::   Михасенко Геннадий

А ну-ка марш отсюда!

Не знаю, за кого принял Блин Лазорского, но он вдруг сделал в сторону какой-то жабий прыжок, пробежал метра два на четвереньках, потом вскочил и без оглядки чесанул палисадником прочь, оставив дам трофей - свою кепку.

Тут управдом насел на нас.

- Вы что же - уголовщину разводить?

- Это не мы, Степан Ерофеевич, - оказал я. - На нас самих напали.

- Ты мне брось, Кудыкин, - напали!.. Вижу, как напали: целехоньки, а те - вповалку... Бобкин прибегает, наших бьют, кричит! Где? У вторых ворот. Я бегом, старый дурак... Уф, переполошили, черти! - Степан Ерофеевич снял кепку, вытер платком лицо, шею и улыбнулся. - Хорошо хоть, что не вас, а вы побили. Значит, есть кому двор защищать, а то бы совсем хана: огороды рушат, детей бьют... Уф, кто хоть такие? - успокоенно спросил он.

- Да тут одни, - уклончиво ответил я.

- Понятно... Но чтобы больше - ни-ни, слышь, Кудыкин?

- А я-то что?.. Вечно - Кудыкин-Кудыкин!

- Я всем. Слышь, Афонин, чтоб ни-ни!

- Как придется, Степан Ерофеевич, - задиристо ответил Славка, ощупывая скулу.

- Без всяких придется!.. Чупрыгин, и ты, душитель, тоже смотри!.. Ступайте.

Лазорский поднял кепку Блина, отряхнул ее, повесил на заборную планку и, что-то бормоча себе под нос, не спеша двинулся вдоль палисадника, оглядывая ставни, наличники и карнизы.

А мы свернули во двор и точно с чего-то шаткого, ненадежного ступили на верную твердь.

- Заметно? - спросил Славка, показывая на фиолетовый подтек под глазом.

- Маленько, - успокоил я. - Рассосется, зато у Блина, наверно, шишки на всю жизнь. Здорово ты его долбанул, молодец.