JК
Остров мужества :: Радзиевская Софья Борисовна
Страница: 101 из 187Но в тесной избушке не расшатаешься: потоптался, вздохнул и снова сел на нары.
Фёдор словом не откликнулся, даже чулка не положил, но руки приметно вздрогнули, видно, и у него душа по свету истомилась.
Солнце! Подумали о нём и, точно в первый раз, увидели: до чего черны от жирной копоти стены избушки и как по ним от пола иней пробирается… Выше, выше… и от его ледяного дыхания даже костяные иголки стынут и холодят загрубевшие пальцы.
Ещё долго сидели они на нарах, подобрав под себя ноги, смотрели на тусклый огонёк жирника, и время, казалось им, двигалось медленнее, чем белый иней по чёрной стене.
Наконец, кормщик вздохнул и повесил драгоценную палку-численник на деревянный гвоздь в стене.
— Будем спать, — проговорил он. — Утро вечера мудрёнее, а то истомились. За сном время скорей пройдёт.
Сказал и сразу на жирник дунул, чтобы потом никому не вылезать из-под одеяла, гасить огонь.
Сборы ко сну недолги, света не требуют. Только сапоги и снимали, ложились в меховых чулках.
— Небось, скоро солнышко без заходу по небу пойдёт, уже в темноте сказал Степан. — То-то налюбуемся.
— А всё не так радостно будет, как завтра, когда хоть краешек углядим, — неожиданно живо отозвался Фёдор, и все с удивлением прислушались к нему: давно от него такого голоса не слыхали. «Может, и правда, на солнышке оправится», — подумал кормщик и от души порадовался за Фёдора.
Фёдор словом не откликнулся, даже чулка не положил, но руки приметно вздрогнули, видно, и у него душа по свету истомилась.
Солнце! Подумали о нём и, точно в первый раз, увидели: до чего черны от жирной копоти стены избушки и как по ним от пола иней пробирается… Выше, выше… и от его ледяного дыхания даже костяные иголки стынут и холодят загрубевшие пальцы.
Ещё долго сидели они на нарах, подобрав под себя ноги, смотрели на тусклый огонёк жирника, и время, казалось им, двигалось медленнее, чем белый иней по чёрной стене.
Наконец, кормщик вздохнул и повесил драгоценную палку-численник на деревянный гвоздь в стене.
— Будем спать, — проговорил он. — Утро вечера мудрёнее, а то истомились. За сном время скорей пройдёт.
Сказал и сразу на жирник дунул, чтобы потом никому не вылезать из-под одеяла, гасить огонь.
Сборы ко сну недолги, света не требуют. Только сапоги и снимали, ложились в меховых чулках.
— Небось, скоро солнышко без заходу по небу пойдёт, уже в темноте сказал Степан. — То-то налюбуемся.
— А всё не так радостно будет, как завтра, когда хоть краешек углядим, — неожиданно живо отозвался Фёдор, и все с удивлением прислушались к нему: давно от него такого голоса не слыхали. «Может, и правда, на солнышке оправится», — подумал кормщик и от души порадовался за Фёдора.