JК
Остров мужества :: Радзиевская Софья Борисовна
Страница: 104 из 187То-то радости будет!
Так переговариваясь, они не могли оторвать глаз от тёмного неба хоть и знали, что новой радости ждать надо ровно сутки.
— Так бы тут до завтрева сидел и смотрел на небушко, — заговорил Фёдор, и опять все удивились его голосу, поняли: ему, молчуну, тёмную ночь терпеть, может, ещё было горше, чем им.
— Досидишься, пока ошкуй заглянет, чего, мол, тебе тут понадобилось? — отозвался Степан. Но не смехом сказал, а душевно, и Фёдор понял, не обиделся на него.
— Пойдём, коли так, — сказал только со вздохом и двинулся к обрыву, где спускаться вниз было проще.
По узкой трещине шли медленно, гораздо медленнее, чем взбирались наверх. Шли и оглядывались в темноте, словно оставили там что-то дорогое.
Когда отворили дверь из сеней в избу, слабый огонёк жирника дрогнул от тока морозного воздуха, мигнул приветливо и потух.
— Жирник-то за всё время первый раз загасить уходя забыли, — заметил Степан. — Не до того было.
Жирник опять зажгли, стали вокруг стола и стояли так долго, точно не знали за что приняться. Первым очнулся кормщик.
— Неладно так, ребята, — сказал. — Жить нам с солнышком легче станет, а пока оно на небо заберётся, дела забывать не след.
— Опять сапоги тачать, да чулки латать, — уныло проговорил Фёдор, сел на нары и сгорбился.
— Дядя Фёдор, а у меня иголка есть хорошая, просто сама шить способна, — подошёл к нему вдруг Ванюшка и заглянул в опущенные глаза. И столько участия было в детском его голосе, так жалостливо он смотрел, что и Фёдор это почувствовал.
Так переговариваясь, они не могли оторвать глаз от тёмного неба хоть и знали, что новой радости ждать надо ровно сутки.
— Так бы тут до завтрева сидел и смотрел на небушко, — заговорил Фёдор, и опять все удивились его голосу, поняли: ему, молчуну, тёмную ночь терпеть, может, ещё было горше, чем им.
— Досидишься, пока ошкуй заглянет, чего, мол, тебе тут понадобилось? — отозвался Степан. Но не смехом сказал, а душевно, и Фёдор понял, не обиделся на него.
— Пойдём, коли так, — сказал только со вздохом и двинулся к обрыву, где спускаться вниз было проще.
По узкой трещине шли медленно, гораздо медленнее, чем взбирались наверх. Шли и оглядывались в темноте, словно оставили там что-то дорогое.
Когда отворили дверь из сеней в избу, слабый огонёк жирника дрогнул от тока морозного воздуха, мигнул приветливо и потух.
— Жирник-то за всё время первый раз загасить уходя забыли, — заметил Степан. — Не до того было.
Жирник опять зажгли, стали вокруг стола и стояли так долго, точно не знали за что приняться. Первым очнулся кормщик.
— Неладно так, ребята, — сказал. — Жить нам с солнышком легче станет, а пока оно на небо заберётся, дела забывать не след.
— Опять сапоги тачать, да чулки латать, — уныло проговорил Фёдор, сел на нары и сгорбился.
— Дядя Фёдор, а у меня иголка есть хорошая, просто сама шить способна, — подошёл к нему вдруг Ванюшка и заглянул в опущенные глаза. И столько участия было в детском его голосе, так жалостливо он смотрел, что и Фёдор это почувствовал.