Остров мужества   ::   Радзиевская Софья Борисовна

— Хоть всё съешь, — проговорил он каким-то тихим равнодушным голосом. — Ей теперь ничего не надо.

Не оборачиваясь, Ванюшка подошёл к обрыву и начал на него взбираться.

Наверху услышал, как звякает что-то за спиной: железки в мешке.

— Ну, что ж? Топоры будут, — произнёс он вслух. И, тяжело вытягивая ноги из талого снега, зашагал к дому, точно это и не он недавно так весело торопился, нёс сайку новому другу.

Голова от ушиба сильно болела, даже трудно было смотреть: он шёл опустив глаза, не выбирая дороги.

Вдруг близко кто-то фыркнул и громко засопел. Ванюшка взглянул: ошкуй! Стоит у самой дороги, лапу лижет и морду трёт. И опять лижет… Голова рыбьими чешуйками облеплена. Нос, Ванюшке особенно запомнилось, блестит будто серебряный. «Это который на отмели сайку ел!» — подумал он. А ошкуй на него и не глядит. До чего зверя рыбья чешуя допекла: рыкнул с досады, мордой в снег сунулся и — ну головой вертеть. Потом как фыркнет — снег кверху столбом. Голову вытянул, покачал ею — не вовсе ли, мол, отвертел? «Нос-то чистый стал», — заметил Ванюшка. А ошкуй, как ни в чём не бывало, повернулся, пошёл стороной и всё головой поматывает.

Ванюшка постоял ещё немного и опять побрёл словно во сне. Дома мешок на пороге скинул, молча лёг на нары и повернулся лицом к стенке.

Отец спросил, что случилось? А он только ответил;

— Ничего не случилось, нерпу мою косатка съела, а меня ошкуй есть не стал, рыбы наелся. А я спать хочу.