Остров мужества   ::   Радзиевская Софья Борисовна

— Дядя Алексей, — проговорил, наконец, Степан. — Ты живой?

— Живой, — так же тихо ответил кормщик. Они слышали друг друга только потому, что их головы лежали почти рядом.

— А мне не попритчилось? Ошкуй-то мёртвый?

— Мёртвый, — отозвался Алексей. — А как оно вышло, ума не приложу. У меня рёбра не поломаны ли, как меня рогатиной наотмашь треснуло. Давай подымайся, покуда нас снегом не совсем замело.

— А с ошкуем что делать будем? — Степан поднялся, но стоял с трудом, опираясь о стенку избушки.

— Рогатины с собой заберём, — уже твёрже сказал кормщик. — А его сейчас с места не стронешь и шкуру снять не сможем. Замёрзнет и до весны пролежит, коли песцы не доберутся. Нам теперь только домой попасть, какие там лыжи делать.

Новая ярость бури снова бросила их на землю. Задыхаясь, ослеплённые, они добрались до медведя, с трудом вытянули рогатины из тёплой ещё туши.

— Эх, шкура добрая, — прокричал Степан в ухо кормщику. Тот только головой мотнул: не до разговоров.

Ползком, с трудом протирая рукавицей смерзающиеся ресницы, они добрались до порога. Дверь распахнулась от первого стука, Ванюшка и Фёдор караулили — беспокоились: долго ли до беды в лихую погоду?

— Досок чего не принесли? С чего лыжи делать будем? — огорчился Ванюшка, когда отец и Степан вошли в избу.

— Никуда доски не денутся, потому мы ошкуя договорили: до весны обещал караулить, — объяснил неугомонный Степан.