Дань смельчаку   ::   Хиггинс Джек

Она была слегка приотворена, и я сделал щель чуть больше, чтобы нормально подглядывать.

Зал оказался длинным и узким: с одной стороны окна были плотно занавешены, с другой — стену полностью скрывали китайские гобелены. Тридцать или сорок человек сидели скрестив ноги на полу в полутьме, потому что, как и в холле, единственным источником света служили свечи, установленные на сей раз перед чем-то вроде алтаря, на котором стояла позолоченная фигурка Будды.

Как обычно в таких местах, возле свечей горел в большой чаше огонь, а рядом молился человек, как кающийся грешник распростертый на полу: раскинув руки, в форме креста. Он был одет в спущенную с одного плеча шафрановую тогу, и голова его была обрита наголо.

Когда же он встал и обернулся, я увидел, что это европеец с гладким лицом и спокойными умными глазами.

— Пэндлбери? — прошептала Хелен мне на ухо.

Не знаю почему, но мне тоже так показалось.

Когда он заговорил, оказалось, что он обладает крайне мелодичным и спокойным — как и глаза — голосом. Тут-то меня и зацепило впервые в этом доме, потому что было ощущение, будто это не совсем реальная личность, а играющий роль актер.

Он произнес:

— Итак, я дал вам медитационный текст, о братья и сестры мои. Делать добро — слишком легко. Быть добрым — вот в чем суть. Вот вам золотой ключик.

Затем благословил всех, высоко подняв руку, и отошел в сторону. Покинул зал. Только после этого слушатели принялись подниматься.

Тут я заметил монахов. Двоих.