Дань смельчаку   ::   Хиггинс Джек

Наконец я вынырнул, хватая застывшим ртом воздух, и обнаружил, что валяюсь совершенно голым под ледяным душем, удерживаемый здоровяком с переломанным носом и короткой стрижкой.

Стараясь скинуть с себя его лапищи, я обнаружил, что сил во мне нет ни капли. Казалось, мои руки медленно-медленно, словно в воде, поднимаются вверх, затем, повиснув на мгновение, начинают опускаться.

Мужчина крикнул через плечо:

— Доктор, он приходит в себя!

Голос эхом прозвучал в голове, затем я будто бы перелетел через край ванны — что было невозможно, — и тут в дверях объявился Шон О'Хара.

Он был достаточно и очень по-ирландски красив, эдакий декадент с лицом Оскара Уайльда, а может быть, Нерона, и гривой седых серебристых волос, которые делали его похожим больше на актера, чем на то, чем он на самом деле являлся — одним из лучших психиатров Западной Европы.

Я сказал:

— А вот и ты, сволота старая. Все еще пробавляешься в старушке Англии по пятьдесят гиней за сеанс?

Он не засмеялся и даже не улыбнулся, хотя это и было странно, потому что обычно он мог расхохотаться от одного вида пальца, показанного ему, но сегодня все шло наперекосяк, и удивляться не приходилось. Даже мой голос будто принадлежал другому человеку.

Шон вытащил из-за двери мой купальный халат и распахнул его для меня.

— Надень-ка вот это, Эллис, будь паинькой, и пошли со мной.

Я был совершенно спокоен, ни тени тревоги в мозгу. Просто плыл куда-то, застигнутый врасплох этим странным, чуждым мне ощущением.