Датское лето   ::   Питерс Эллис

Здесь могли с ним общаться самые разные гонцы, приносившие вести не только о том, что его щедрость и великодушие все еще помнят, а его чтят как господина и принца, которому принесли присягу, но и напоминание об обязанностях и необходимости платить долги.

Ладья следовала вдоль берега, линия которого изгибалась на запад. Слабое тепло и шорохи, свидетельствовавшие о присутствии людей, которых не было видно, но которые были врагами, сменилось глухой ночной тишиной.

— Мы прошли мимо, — тихо произнес Туркайлль. — Давайте причаливать.

Послышался тихий всплеск весел. Маленькая ладья гладко скользнула между трав, росших пучками, и мягко коснулась дна. Перекинув ноги через борт, Лейф спрыгнул на отмель. Ступни его уперлись в песок, а вода не доходила до колен. Он оглянулся на береговую линию, где они проходили, и увидел, что даже над потемневшим лагерем еще висело в воздухе какое-то слабое свечение, оставшееся после летнего дня.

— Мы уже близко. Подождите, я пойду разузнаю.

Лейф ушел, пробираясь сквозь кустарники, и вскоре его тонкая фигурка растаяла в темноте.

Появился он через четверть часа, так же бесшумно вынырнув из ночной темноты, как и исчез. Его, навострив уши, терпеливо ждали. Лейф прошлепал к ладье по холодной воде отмели и взволнованно прошептал:

— Я нашел его! Совсем близко! У него на посту свой человек. Нет ничего проще, чем явиться к нему тайно с этой стороны. Нападения ждут с суши, а не с моря, а Кадваладр может уходить и приходить, когда ему заблагорассудится, так же как и те, кому больше нравится выполнять его распоряжения, а не Овейна.

— Ты заходил внутрь? — спросил Туркайлль.

— В этом нет необходимости.