Повесть о фронтовом детстве   ::   Семяновский Феликс Михайлович

Глаза сами слипались, голова стала тяжёлой. Дядя Вася посмотрел на меня и сказал строго:

– Хватит сидеть. Ложись.

Я не торопился, чтобы он не подумал, что я обрадовался. Сел на шинель, снял кобуру с пистолетом, аккуратно положил рядом, разделся. Я не только укрылся шинелью, но и накрыл ею голову так, чтобы нигде не было ни одной щёлочки. Я снова вспомнил старшего лейтенанта, представил себе, как я буду с ним разговаривать, и крепко заснул.



6. И РЕКЕ НЕ УНЕСТИ НАШЕ ГОРЕ



Пётр Иваныч сидел за столом, и в его потухших глазах была тоска. Он держал в руках пробитое пулей удостоверение и смотрел на маленькую фотографию, угол которой был залит кровью. Я стоял за его спиной и видел устремлённые на меня с фотографии глаза старшего лейтенанта Тимошенко. На столе, весь в запёкшейся крови, лежал орден Красного Знамени.

Витя вполголоса рассказывал дяде Васе:

– Поставили фрицы своего пулемётчика у оврага для прикрытия. Пётр Иваныч как чувствовал неладное. «Давай, – говорит, – в обход проползём». А он своё: проскочим да проскочим. Пётр Иваныч и поддался, сам около него бежал, прикрывал. Но тут фрицы ракеты запустили. Пулемётчик его заметил, дал прицельной очередью прямо в грудь – и всё.

Голос Вити дрогнул, сорвался.

В хате было так тихо, будто здесь лежал убитый старший лейтенант Тимошенко. Даже слышно было, как по стеклу текли капли дождя.