Приказ самому себе   ::   Дьяконов Юрий Александрович

Вспомни анархию в школах двадцатых годов“… И я считаю, Мария Ивановна, что он прав.

Мария Ивановна хотела что-то возразить. Но прозвенел звонок, и они, взяв журналы, разошлись по своим классам.

Мама вернулась из школы. Молча сняла пальто. Спросила:

Кушать хочешь?

Хочу! — вскочил Зиночка. Хотя есть не хотелось совсем. Она разогрела борщ, поставила на стол и вышла.

Зиночка насильно поел, боясь звякнуть ложкой. Сел за папин стол. Но задача не решалась. Названия городов и рек не запоминались… В доме разлилась звенящая тишина. Только громко, как всегда, стучал маятник часов. Он на цыпочках подошел к двери. Мама лежала на кровати и беззвучно плакала.

Жалость и еще что-то горячее, клокочущее заполнили сердце. Жалость к маме. И то, другое, незнакомое чувство к Сазону, к Елизавете Серафимовне. Зачем Сазон подсказал эту песню? А Зиночка ему поверил… Значит, ему нельзя верить? А говорит, что он ему друг. Выходит, не друг! А кто?.. И Валерка, и Сильва с Зойкой не поверили, что не знал. И Елизавета Серафимовна… Почему?.. Почему раньше все друг другу верили, а теперь — нет? Может, не нужно верить никому? Зиночка долго ворочался в постели. Прислушивался. Но в маминой комнате было тихо. А он все думал: „Почему?.. Почему?..“

На другой день в коридоре Сазон подошел, будто ничего не случилось:

— Здоров, Угол! Вот ты вчера дал! Я чуть кишки не порвал. Как Аркадий Райкин… У тебя пожевать что есть?

— Зачем ты меня обманул?! — задыхаясь, выпалил Зиночка.