JК
Разрисованная мама :: Уилсон Жаклин
Страница: 190 из 295Подумав немного, я нарисовала ему клевую стрижку, безжалостно обкорнав торчавшие во все стороны непокорные вихры. Получился аккуратный ежик, совершенно преобразивший его лицо.
Потом я нарисовала Стар и тоже придумала ей новую прическу. Невообразимо короткая стрижка «боб» сделала ее неузнаваемой: шея вдруг вытянулась, как у жирафа и стала казаться жутко тощей, а лицо — слишком открытым. По всей коже Стар я разбросала веснушки, а саму ее изобразила толстой и оплывшей, так что вся одежда вдруг разом стала ей мала и ее телеса стали вываливаться из нее, будто тесто из квашни. Она семенила вразвалочку, отчаянно стараясь догнать тощего, как палка, Микки. А он, увидев такое страшилище вместо родной дочери, в ужасе удирал от нее со всех ног. С удовольствием оглядев свое творение, я пририсовала еще слезы и сопли, вперемешку текущие по лицу Стар. И тут ее лицо внезапно показалось мне до ужаса живым — таким живым, что я даже перепугалась. Дрожащими пальцами я выдрала из альбома листок с рисунком и порвала его на мелкие клочки.
Потом я попыталась нарисовать Стар снова, но поняла, что не ручаюсь за себя. Поэтому я переключилась на Мэриголд и тут же почувствовала, что слишком устала, что у меня просто нет сил изображать до мельчайших подробностей все ее татуировки. А без них она выглядела странно, голой — так выглядят иные люди, если застукать их в нижнем белье.
На следующее утро Мэриголд проснулась даже раньше меня. Разбудил меня поднос с горячим завтраком, который она принесла мне в постель. Уставившись на него, я изумленно захлопала глазами.
Потом я нарисовала Стар и тоже придумала ей новую прическу. Невообразимо короткая стрижка «боб» сделала ее неузнаваемой: шея вдруг вытянулась, как у жирафа и стала казаться жутко тощей, а лицо — слишком открытым. По всей коже Стар я разбросала веснушки, а саму ее изобразила толстой и оплывшей, так что вся одежда вдруг разом стала ей мала и ее телеса стали вываливаться из нее, будто тесто из квашни. Она семенила вразвалочку, отчаянно стараясь догнать тощего, как палка, Микки. А он, увидев такое страшилище вместо родной дочери, в ужасе удирал от нее со всех ног. С удовольствием оглядев свое творение, я пририсовала еще слезы и сопли, вперемешку текущие по лицу Стар. И тут ее лицо внезапно показалось мне до ужаса живым — таким живым, что я даже перепугалась. Дрожащими пальцами я выдрала из альбома листок с рисунком и порвала его на мелкие клочки.
Потом я попыталась нарисовать Стар снова, но поняла, что не ручаюсь за себя. Поэтому я переключилась на Мэриголд и тут же почувствовала, что слишком устала, что у меня просто нет сил изображать до мельчайших подробностей все ее татуировки. А без них она выглядела странно, голой — так выглядят иные люди, если застукать их в нижнем белье.
На следующее утро Мэриголд проснулась даже раньше меня. Разбудил меня поднос с горячим завтраком, который она принесла мне в постель. Уставившись на него, я изумленно захлопала глазами.