Саша и Шура   ::   Алексин Анатолий Георгиевич

Липучка стала тыкать в меня пальцем, как в чудо какое-нибудь:

– Вот смешно! Не понимает! Люди ведь с вещами приезжают, а автобуса нет. Ну вот, значит, разные… – Тут она замялась, подыскивая подходящее слово. – Ну, в общем, разные несознательные люди всем этим пользуются. На государственных телегах возят приезжих, а денежки себе в карман кладут.

И снова я подумал: «Нет, Липучка не только „ойкать“ умеет!»

– Надо написать про всё это, – решительно продолжала она. – Только я Сама не смогу: не умею я заявление писать. А ты лучше напишешь! Так что сразу резолюцию красным карандашом поставят. Знаешь, в левом уголке…

«Да, поставят резолюцию красным карандашом! – подумал я. – Двойку с ехидной закорючкой поставят, как Андрей Никитич. До чего же это неприятное дело – быть двоечником! И ещё зачем-то, как дурак, пожимал плечами. Рассказал бы честно про двойку, а то вот выкручивайся теперь!»

Но вздыхать было поздно, и я выкрутился.

– Помочь – это можно, – сказал я. – Только у меня очень плохой почерк, ты ничего не разберёшь. Я сам иногда не разбираю.

– Ой, это ничего! – успокоила Липучка. – Ты мне продиктуй, ладно? А я запишу.

Это был выход из положения.

– Хорошо, я буду диктовать, а ты пиши, – согласился я.

Чернила и ручка были на столе, словно поджидали Липучку.

Сочинять мне было не впервой: натренировался уже, читая мамины письма. Кроме того, одна наша соседка в Москве очень любила сочинять всякие жалобы и собирать под ними подписи жильцов: то ванна протекает, то кто-то из соседей долго разговаривает по телефону.