Страница:
8 из 209
И сама поплелась на станцию.
С тех пор она больше не разговаривала с Андреем Никитичем. Да и со мной тоже. Ко мне она обращалась только в самых необходимых случаях. Например, говорила: «Мне нужно переодеться». И мы с Андреем Никитичем оба выходили в коридор.
Он тоже, как и Ангелина Семёновна, хорошо изучил наш путь и знал, казалось, каждую станцию. Но только совсем по-другому.
– Видишь кирпичную коробку? – спрашивал он. – Это консервный завод. Сома в томате любишь? Так вот здесь, на той вон речке, что за станцией, этого ленивого сома в сети загоняют, а потом уж в томат и в банку!.. А вон там, за поворотом, большущий совхоз. Животноводческий!.. Когда в самолёте летишь, кажется, что облака с неба вниз спустились и ползают по земле. А на самом деле это белые овцы. Стада овец!
Андрей Никитич ехал в гости к брату.
– Врачи советуют лечиться, в санаторий ехать, – сказал он. – А я на охоту да на рыбалку больше надеюсь. Вот и еду…
Я как услышал, что Андрею Никитичу надо лечиться, так прямо ушам своим не поверил. Зачем, думаю, такому силачу лечиться? Ведь Андрей Никитич в два счёта справился с окном, которое, как говорили проводники, «заело» и которое они никак не могли открыть.
Он заметил моё удивление и сказал:
– Да, облицовка-то вроде новая, не обносилась ещё, а мотор капитального ремонта требует.
– Какой мотор? – удивился я.
Андрей Никитич похлопал себя по боковому карману – и я понял, что у него больное сердце.
|< Пред. 6 7 8 9 10 След. >|