Сегодня и ежедневно   ::   Драгунский Виктор

А теперь в цирках не продают напитки,- донеслось из соседней кабинки. - Дядя Винер, как приехал, разбежался было в буфет, а ему от ворот поворот, запрещено, приказ дирекции.

Мальчишка расхохотался. Его смех напомнил мне почему-то антоновские яблоки: как их кусаешь, спелые, полным ртом и жуешь всеми зубами сразу - и аромат, и вкус, и далекое детство. Странно, никогда не думал, что смех может напоминать яблоки.

А мальчишка не унимался:

- Ему когда в первый-то раз сказали, он только глаза вылупил на буфетчицу. Если б она не такая была, он бы, наверно, на нее наорал, он горячий, но тут, как ее разглядел, сдержался и стал возле стойки. Стоит и только глазами хлопает.

- А что, - крикнул я, - почему же он на нее не наорал? Что она, не такая, как все, что ли? В чем тут дело-то?

- Краси-ивая! - тоже крикнул мальчишка. - Красивая, будь здоров, закачаешься!

Он выскочил из-под душа, вода перестала шуметь в его кабине, и было слышно, как он зашлепал к своей скамье.

- Хорошо помылся, - сказал он, кряхтя, - да... А буфетчица наша, тетя Тая, красивая, прямо хоть в кино сниматься, а вы неужели никогда не видели ее?

- Не приходилось, - сказал я.

- Ну, тогда вы рухнете, - пообещал он.

Ах, симпатяга.

Я сказал:

- Ты сам в нее небось влюбился.

Он помолчал. Потом тяжело вздохнул.

- Ну что вы, дядя Коля. Куда я ей нужен - молодой еще. Я еще не влюбляюсь. А так вообще наши артисты многие по ней страдают.