JК
Сказки черепахи Кири-Бум :: Бондаренко Владимир Никифорович
Страница: 120 из 123А ведь я большой, силы во мне много, сколько зла я мог причинить всем, а вот не причинил, чиста моя совесть перед Африкой.
И тут стал вспоминать Слон: а чего доброго сделал он родной Африке за долгую жизнь. Все перебрал в памяти, что было. Вздохнул: да, немало он за свою жизнь плохого видел. Один раз идет он, смотрит: обезьяна плачет. Можно было остановиться, успокоить, а он прошел мимо, хоботом помахивая.
Так рассудил Слон:
– Кто обезьяну обидел, тот пусть и слезы вытирает ей. Зачем мне еще в это дело вмешиваться.
А то еще случай был: стоял он в тени под пальмой, от жары прятался. Смотрит: крадется лев к антилопе. Мог бы крикнуть ему Слон:
– Оставь ее, у нее же детеныш.
И лев бы его послушался. Но Слон промолчал. Так рассудил он:
– Зачем мне вмешиваться? Я никого не обижаю, честно живу. Пусть и лев о своей чести сам думает.
А лев задрал антилопу, и остался ее детеныш сиротой.
А то еще случай был… Да мало ли их было за долгую африканскую жизнь?
– Эх, – вздохнул еще раз Слон. – Сколько силы я носил в себе и сколько мог добра сделать. Я ведь от природы добрый. Добрым я родился, да только доброта моя неявленной осталась.
И сомнение тут взяло слона: все-таки честно или не честно прожил он жизнь свою? Так и умер в сомнении».
– Вот так со Слоном-то было, – сказала Кири-Бум и сдвинулась с пенька.
Но медведь Михайло и теперь не успокоился:
– При чем здесь Слон? Он жил в Африке где-то, а я здесь среди вас живу. Обо мне речь вести надо.
– А я о тебе и вела речь, Михайло.
И тут стал вспоминать Слон: а чего доброго сделал он родной Африке за долгую жизнь. Все перебрал в памяти, что было. Вздохнул: да, немало он за свою жизнь плохого видел. Один раз идет он, смотрит: обезьяна плачет. Можно было остановиться, успокоить, а он прошел мимо, хоботом помахивая.
Так рассудил Слон:
– Кто обезьяну обидел, тот пусть и слезы вытирает ей. Зачем мне еще в это дело вмешиваться.
А то еще случай был: стоял он в тени под пальмой, от жары прятался. Смотрит: крадется лев к антилопе. Мог бы крикнуть ему Слон:
– Оставь ее, у нее же детеныш.
И лев бы его послушался. Но Слон промолчал. Так рассудил он:
– Зачем мне вмешиваться? Я никого не обижаю, честно живу. Пусть и лев о своей чести сам думает.
А лев задрал антилопу, и остался ее детеныш сиротой.
А то еще случай был… Да мало ли их было за долгую африканскую жизнь?
– Эх, – вздохнул еще раз Слон. – Сколько силы я носил в себе и сколько мог добра сделать. Я ведь от природы добрый. Добрым я родился, да только доброта моя неявленной осталась.
И сомнение тут взяло слона: все-таки честно или не честно прожил он жизнь свою? Так и умер в сомнении».
– Вот так со Слоном-то было, – сказала Кири-Бум и сдвинулась с пенька.
Но медведь Михайло и теперь не успокоился:
– При чем здесь Слон? Он жил в Африке где-то, а я здесь среди вас живу. Обо мне речь вести надо.
– А я о тебе и вела речь, Михайло.