JК
Сказки черепахи Кири-Бум :: Бондаренко Владимир Никифорович
Страница: 44 из 123На одном слишком много сучьев, на другом слишком мало, одно слишком прямое, другое слишком кривое. Походила, походила, сказала:
– Идемте в Осинники, может, там найдем что под ходящее.
Но у каждого дома были дела, и никто с Лисой в Осинники не пошел.
– Иди сама, – сказали ей, – найдешь, позовешь нас. Мы придем и повесим тебя.
Все рощи в округе за год обошла Лиса, но так и не нашла подходящего дерева. Зато из каждой рощи посылала слезные письма и все просила: «Простите меня. Разрешите вернуться в родную рощу. Я поумнела и больше плутовать не буду». И в конце каждого письма приписку делала: «Прошу мое письмо обсудить на сходе». И по каждому письму Лисы собирался сход. И все отказывали ей. Писали:
«Нет подходящего дерева в Осинниках, в дубовую рощу иди».
Потом надоело советы Лисе давать, куда дальше идти ей. Послали письмо:
«Возвращайся, но если хоть еще раз сплутуешь, повесим тебя на первом же попавшемся дереве». И Лиса вернулась, объявилась в прошлую пятницу. Неуверенно еще себя чувствовала. Поглядывала на сверток Енота: унести бы его, но как?
А в уши втекал певучий голосок черепахи Кири-Бум:
«Не в нашей роще это было, да и не в наши годы. Жили в лесу звери. Одной семьей жили, за одним столом ели. И было у каждого за этим столом свое место: у Зайца – свое, у Лисы – свое, у Волка – свое.
Медведь тоже ел за общим столом, и было у него свое место. Называли его медвежьим местом. Усядется, бывало, Медведь на него и сидит, глядит на всех, а все на него смотрят.
– Идемте в Осинники, может, там найдем что под ходящее.
Но у каждого дома были дела, и никто с Лисой в Осинники не пошел.
– Иди сама, – сказали ей, – найдешь, позовешь нас. Мы придем и повесим тебя.
Все рощи в округе за год обошла Лиса, но так и не нашла подходящего дерева. Зато из каждой рощи посылала слезные письма и все просила: «Простите меня. Разрешите вернуться в родную рощу. Я поумнела и больше плутовать не буду». И в конце каждого письма приписку делала: «Прошу мое письмо обсудить на сходе». И по каждому письму Лисы собирался сход. И все отказывали ей. Писали:
«Нет подходящего дерева в Осинниках, в дубовую рощу иди».
Потом надоело советы Лисе давать, куда дальше идти ей. Послали письмо:
«Возвращайся, но если хоть еще раз сплутуешь, повесим тебя на первом же попавшемся дереве». И Лиса вернулась, объявилась в прошлую пятницу. Неуверенно еще себя чувствовала. Поглядывала на сверток Енота: унести бы его, но как?
А в уши втекал певучий голосок черепахи Кири-Бум:
«Не в нашей роще это было, да и не в наши годы. Жили в лесу звери. Одной семьей жили, за одним столом ели. И было у каждого за этим столом свое место: у Зайца – свое, у Лисы – свое, у Волка – свое.
Медведь тоже ел за общим столом, и было у него свое место. Называли его медвежьим местом. Усядется, бывало, Медведь на него и сидит, глядит на всех, а все на него смотрят.