JК
Сказки черепахи Кири-Бум :: Бондаренко Владимир Никифорович
Страница: 90 из 123Сорока прилетала, говорила, что ты собираешься завтра обо мне сказку рассказывать.
– О других говорила, и о тебе говорить буду.
И встал Филька на колени перед черепахой, лапы над водой вытянул:
– Не срами меня, Кири-Бум. За мной давно уж дурных дел не водится. И это теперь навсегда. Я не медведь Тяжелая Лапа, умею себе укорот сделать. Зачем же старое ворошить?
– А я и не собираюсь говорить о твоей прошлой жизни, есть что рассказать и о сегодняшней.
– Это неправда! – воскликнул Филька. – Тебя, может, в заблуждение ввели. Наговорить невесть что могут. В моей сегодняшней жизни ничего плохого нет, – сказал это Филька и вдруг вспомнил недавний сон, как он был в гостях у давнего товарища барсука Федора, и как Федор выставил его из избы за жадность.
И еще отчаяннее стал просить Филька:
– Не рассказывай, Кири-Бум.
– Не могу, – сказала черепаха и опустилась на дно запруды.
К Потапычу побежал Филька. С постели его поднял:
– Только ты один можешь спасти меня, Потапыч. Ты у нас хозяин рощи. Выручи.
– Чего тебе? – сипел со сна медведь.
– Запрети, Потапыч, записывать обо мне сказку. Не переживу я этого.
Помялся Потапыч, сказал:
– И рад бы тебе помочь, Филька, да не могу. Не я решаю, какую сказку записывать на березе, а какую нет.
– А кто же решает?
– Все. Как решат все, так и будет.
Шел Филька домой и плакал.
– О других говорила, и о тебе говорить буду.
И встал Филька на колени перед черепахой, лапы над водой вытянул:
– Не срами меня, Кири-Бум. За мной давно уж дурных дел не водится. И это теперь навсегда. Я не медведь Тяжелая Лапа, умею себе укорот сделать. Зачем же старое ворошить?
– А я и не собираюсь говорить о твоей прошлой жизни, есть что рассказать и о сегодняшней.
– Это неправда! – воскликнул Филька. – Тебя, может, в заблуждение ввели. Наговорить невесть что могут. В моей сегодняшней жизни ничего плохого нет, – сказал это Филька и вдруг вспомнил недавний сон, как он был в гостях у давнего товарища барсука Федора, и как Федор выставил его из избы за жадность.
И еще отчаяннее стал просить Филька:
– Не рассказывай, Кири-Бум.
– Не могу, – сказала черепаха и опустилась на дно запруды.
К Потапычу побежал Филька. С постели его поднял:
– Только ты один можешь спасти меня, Потапыч. Ты у нас хозяин рощи. Выручи.
– Чего тебе? – сипел со сна медведь.
– Запрети, Потапыч, записывать обо мне сказку. Не переживу я этого.
Помялся Потапыч, сказал:
– И рад бы тебе помочь, Филька, да не могу. Не я решаю, какую сказку записывать на березе, а какую нет.
– А кто же решает?
– Все. Как решат все, так и будет.
Шел Филька домой и плакал.