JК
Виктор Вавич (Книга 1) :: Житков Борис Степанович
Страница: 20 из 368Таинька заметила котелок, который вздрагивал на упругих курчавых волосах.
"Как у нас в диване", - подумала Таинька про волосы. Но сейчас же решила, что это очень хорошо: ни у кого таких нет, только у него. Она хорошо приметила и крутой нос и черные короткие усы, торчком, как зубная щетка.
"Израиль!" - мысленно провожала Таинька флейтиста и все хотела связать переливы флейты с черным Израилем.
"А может быть, не он? Не этот?" - подумала Таинька и обрадовалась.
Но сейчас же схватилась и вдвое крепче полюбила Израиля за то, что усомнилась, что будто обрадовалась.
Король треф
БЫЛА уже ночь, когда, наконец, перестала стонать старуха. Забылась, глядя полуоткрытыми глазами на зеленый глазок лампадки. Грустно смотрел Спаситель из киота и руку поднял, как будто не благословляет, а дает знак: тише! Таинька выкралась из спальни. Осторожно тикали часы в столовой, - как на цыпочках, шло время. Лампа пригорюнилась кривым колпаком, и тускло шевелилось мутное пятно в самоваре.
Таинька села и глянула в черное окно, в ночной двор. Куда-то катит ночь за окном, - и вздохнула всей грудью. Наконец одна. Она пощупала в складках юбки. Оглянулась и осторожно достала из кармана колоду карт.
На дворе было так темно и тихо, что казалось - не открыто окно, а занавешено темнотой.
Кто же он? Треф, конечно, треф. Таинька смотрела на простоватого старика в короне, и хоть он вовсе не был похож на колючего черного Израиля, но Таинька знала: это он.
"Как у нас в диване", - подумала Таинька про волосы. Но сейчас же решила, что это очень хорошо: ни у кого таких нет, только у него. Она хорошо приметила и крутой нос и черные короткие усы, торчком, как зубная щетка.
"Израиль!" - мысленно провожала Таинька флейтиста и все хотела связать переливы флейты с черным Израилем.
"А может быть, не он? Не этот?" - подумала Таинька и обрадовалась.
Но сейчас же схватилась и вдвое крепче полюбила Израиля за то, что усомнилась, что будто обрадовалась.
Король треф
БЫЛА уже ночь, когда, наконец, перестала стонать старуха. Забылась, глядя полуоткрытыми глазами на зеленый глазок лампадки. Грустно смотрел Спаситель из киота и руку поднял, как будто не благословляет, а дает знак: тише! Таинька выкралась из спальни. Осторожно тикали часы в столовой, - как на цыпочках, шло время. Лампа пригорюнилась кривым колпаком, и тускло шевелилось мутное пятно в самоваре.
Таинька села и глянула в черное окно, в ночной двор. Куда-то катит ночь за окном, - и вздохнула всей грудью. Наконец одна. Она пощупала в складках юбки. Оглянулась и осторожно достала из кармана колоду карт.
На дворе было так темно и тихо, что казалось - не открыто окно, а занавешено темнотой.
Кто же он? Треф, конечно, треф. Таинька смотрела на простоватого старика в короне, и хоть он вовсе не был похож на колючего черного Израиля, но Таинька знала: это он.