Виктор Вавич (Книга 1)   ::   Житков Борис Степанович

Израиль растирал крепко и не спешаТайкин бок.

- Хорошее дело, в таком демисезоне. Что, нельзя взять на ватин немножко, - приговаривал Израиль.

Как уголья в поле, тлели вдали красные окна тюрьмы. Извозчик подхлестнул. Таиньку откинуло назад, но Израиль удержал и сейчас же сильней прижал к себе. И Таинька прислонилась на секунду, совсем без думы прильнула и закрыла в темноте глаза. И от всего мира заслонил ее Израиль этой рукой, что обняла и разлаписто держала и грела, - в драповом рукаве, в толстой вязаной перчатке. На одну, на одну секундочку прильнула Таинька, так хорошо, так покойно замерла. Израиль повернул свой котелок с острым клювом и глядел сверху из поднятого воротника. Одну секунду.

- А куда ж заезжать? - обернулся извозчик.

- Туда, туда, - задохнувшись, крикнула Тая и наугад замахала ручкой в воздухе.

- К смотрителю, так вона, - извозчик ткнул кнутовищем в черноту.

- Вы бежите, я не смерз, - Израиль отстегнул полсть. Тая затопала замерзшими ножками к Груниной калитке и слышала, как Израиль весело сказал:

- Куришь, извозчик?

Она забыла, что бежит к Груне, она бежала - поскорей передохнуть от того, что было.

Тая дернула калитку, и крикнуло мерзлое железо, звонко хлопнула сзади щеколда. Еле видно было дорожку в белом, мутном снегу, и вдруг ярким квадратом распахнулась над крыльцом дверь, и большой черный Грунин силуэт в светлом квадрате.

- Кто, кто? - пропела Груня с порога.