Виктор Вавич (Книга 1)   ::   Житков Борис Степанович

Но надо было платить - и посыльный, посыльный!

Санька в тоске зашаркал ногами по грязному полу. Схватился за блюдечко и стал заливать бьющийся дух.

И вдруг, подняв от блюдца голову, Санька увидал, как пробивался к нему меж столами посыльный. Подошел, наклонился.

- Передал прямо им. Прочитали при глазах и сказали: "ответа не будет".

Гудок

АННУШКА вскочила, Аннушка спросонья чуть не слетела с лавки, - так стукнуло в окно. Без духа побежала в сени.

- Завесь окно! В кухне завесь окно, - говорил Филька и судорогой трепал его холод. - Не вздувай огня, впотьмах завесь. Завесь, дура. Копаешься! Одеяло вилками приткни! - и Филипп сам полез через Аннушкину постель. Аннушка металась впотьмах, шептала несвязицу, брякала вилками. Во! Раз и два, черт его раздери в три анафемы!

Фильку било холодом, и, когда вспыхнула лампа, как рыбья чешуя заблестели ледяшки на Филькиной тужурке.

- Плиту, живо! - лязгал зубами Филька. - Сдери ты с меня эту шкуру. Да не стой ты, корова лопоухая!

Филька корявыми, замерзшими руками выцарапывался из тужурки. Тужурка стояла мерзлой корой.

- По... по... полощи, дура, как есть. Все, все, и портки, приговаривал Филипп. - и чайник поставь. Поставь, пропади ты пропадом. Ух, мать честная: ва-ва-вва...

Аннушка шлепала в корыте тяжелой, пудовой тужуркой, бегала с ведром во двор.

Филипп стал согреваться, и только ноги все дергало зябью. Он повалился на Аннушкину постель и слышал сквозь сон:

- Доходился, дошлялся, потянули его черти в пролубь...