Виктор Вавич (Книга 1)   ::   Житков Борис Степанович

Всеволод Иваныч заклеил конверт, вздохнул и при тухнущей лампе, еле разбирая буквы, написал:

"Виктору".

Положил перо. Но снова клюнул в чернильницу и приписал:

"Всеволодовичу Вавичу".

Хотелось еще украсить и укрепить конверт. Он уже почти вслепую приписал внизу

"От В. Вавича".

Осторожно повернул ключ в дверях, прокрался в носках по скрипучим ночным половицам к сыну в комнату и положил на середину стола.

Вприкуску

НАДЕНЬКА раньше, когда произносила слово "рабочие", всегда делала после этого слова легкую паузу, как бы вздох. И рабочие ей по всем разговорам и книжкам представлялись вроде тех, которые бывали на барельефах немецких художников - с умными, сосредоточенными, напряженными лицами, все по пояс голые, с тачками. Или с молотом на плече и гордой осанкой, с заграничным лицом. Она никак не могла думать, что те водопроводчики, которые чинили трубы в кухне, и есть рабочие. А если б ей и сказали это, она подумала бы: "Да, но не настоящие".

Ей представлялось, что она стоит перед ними, - они все сидят на скамьях рядами и с воспаленной надеждой глядят на нее. А она говорит, говорит, и лица загораются больше и больше, она как героиня, как Жанна д'Арк, и потом...она ведет их... она идет с ними в бой на баррикады, на "святой и правый бой".

Или вот еще: ее арестовывают, она дает всем уйти, она остается, пусть ее хватают - она отдает себя. И вот она в цепях, но она смотрит "гордо и смело". И ей хотелось, чтоб ее арестовали. Ее допрашивают, а она, подняв голову, отвечает:

"Да.