Виктор Вавич (Книга 2)   ::   Житков Борис Степанович

Он не заметил двора, он почти бежал по панели, то подымал набегу воротник, то откидывал снова, он шептал:

- Коля, Колечка, мальчик, миленький, семечки, Коленька.

- Коля! - крикнул Башкин, едва завернул за угол. - Коля!

Было почти темно, Башкин шлепал без разбора по лужам,

нарочно ударял в грязь ногами - все равно, все равно теперь.

- Коля! Милый мой!

Тот самый

АННА Григорьевна так и не спала всю ночь, и все новые и новые страхи наворачивались: "Лежит Наденька простреленная на грязной мостовой, мертвая... нет, живая, живая еще! Корчится, ползет, боится стонать, и кровь идет и идет... Сейчас если подбежать, перевязать..." Грудь подымалась, ноги сами дергались - бежать. Но Анна Григорьевна сдерживалась - куда? Хотя глаза отлично видели и улицу, и грязный тротуар, где Наденька, и темноту, и угол дома - вон там, там - Анна Григорьевна могла показать пальцем сквозь стену - там!

"Да нет. Просто осталась ночевать у кого-нибудь. Да, у товарищей... Обыск, городовые - бьют же они, бьют, сама видала, как извозчика на улице при всех городовой... и ведь что они могут сделать с девушкой!"

- Господи! - мотала головой Анна Григорьевна. Она встала, пошла в переднюю, как будто сейчас ей навстречу может позвонить Наденька.

- Мум! Чего ты?

Анна Григорьевна вздрогнула.

Из темноты светила Санькина папироска.

- Мум! Ей-богу, она хитрая, она у Танечки заночевала, вот увидишь. Я завтра чуть свет сбегаю. Ей-богу.

- Она дура, дура, - почти плача, говорила Анна Григорьевна.