JК
Виктор Вавич (Книга 2) :: Житков Борис Степанович
Страница: 84 из 336Филипп то обнимал Надю сзади за плечи, то вдруг бросалруку. Он подскочил к лампе, поднял огонь и снова уселся рядом - Надя не успела привстать.
- Да побудь ты со мной! Что же я, как шельма какой, выходит, в участок, что ли, от меня... так выходит? Не веришь, что ли, выходит? Выходит, я тебе верю во как! - И Филипп сжал Надину руку повыше кисти. Надя задохнулась, не крикнула. - А ты мне, значит, никак. Наденька! Слышь, Наденька, - и он крепко тряс ее за плечо. - Надюшка, да скажи ты мне: вот побеги ты, Филька, сейчас через весь город и принеси мне... с дороги камушек, и я тебе побегу, босой побегу, и через всех фараонов пробегу, и сквозь черта-дьявола пройду. Хочешь, хоть сейчас? Пропади я пропадом! - И Филипп отдернулся, будто встать. - И смотрю я на тебя, ей-богу, маешься, маешься, родная ты моя, за чего, за кого маешься? И чего тебе в самом, ей-богу, деле, чего тебе! И куда тебе идти? Сымай ты салоп этот, ну его к черту, - и Филипп в полутьме рвал пуговки с петель на Наденькиной застежке. Он почти сдернул его с плеч, вскочил волчком. - Я сейчас лампу на щуп налью. Один момент... Момент единственный... - и Филипп звякал жестянкой, присев в углу с лампой. - Эх, Наденька ты моя! - вполголоса говорил Филипп; уж лампа горела у него в руках. - Эх, вот она: раз и два, - и он обтер лампу и уж брякал умывальником в углу у двери. - Да скидай ты салоп этот.
Наденька все недвижно сидела и следила глазами, как во сне: и видела, как чудом завертелся человек и как само все стало делаться, что он ни тронет, и не понимала слов, которые он говорил.
- Да побудь ты со мной! Что же я, как шельма какой, выходит, в участок, что ли, от меня... так выходит? Не веришь, что ли, выходит? Выходит, я тебе верю во как! - И Филипп сжал Надину руку повыше кисти. Надя задохнулась, не крикнула. - А ты мне, значит, никак. Наденька! Слышь, Наденька, - и он крепко тряс ее за плечо. - Надюшка, да скажи ты мне: вот побеги ты, Филька, сейчас через весь город и принеси мне... с дороги камушек, и я тебе побегу, босой побегу, и через всех фараонов пробегу, и сквозь черта-дьявола пройду. Хочешь, хоть сейчас? Пропади я пропадом! - И Филипп отдернулся, будто встать. - И смотрю я на тебя, ей-богу, маешься, маешься, родная ты моя, за чего, за кого маешься? И чего тебе в самом, ей-богу, деле, чего тебе! И куда тебе идти? Сымай ты салоп этот, ну его к черту, - и Филипп в полутьме рвал пуговки с петель на Наденькиной застежке. Он почти сдернул его с плеч, вскочил волчком. - Я сейчас лампу на щуп налью. Один момент... Момент единственный... - и Филипп звякал жестянкой, присев в углу с лампой. - Эх, Наденька ты моя! - вполголоса говорил Филипп; уж лампа горела у него в руках. - Эх, вот она: раз и два, - и он обтер лампу и уж брякал умывальником в углу у двери. - Да скидай ты салоп этот.
Наденька все недвижно сидела и следила глазами, как во сне: и видела, как чудом завертелся человек и как само все стало делаться, что он ни тронет, и не понимала слов, которые он говорил.