Виктор Вавич (Книга 3)   ::   Житков Борис Степанович

Петра Саввича не было.

- Как угодно-с, - сказал вполголоса Виктор один в столовой и вытащил толстую папиросу "Реноме". И звенело в ушах.

- А и черт с вами, - громко сказал Виктор в пустой комнате, подцепил двумя пальцами графинчик, опрокинул горчицу и пошел к себе. Свет так и оставил гореть. - Пожалуйста, не мое это дело.

Он зажег свет у себя и стал пристраивать на стол графинчик, и вдруг письмо. Нитяным незнакомым почерком адрес. А черт с ней - просительница. Виктор сел в кресло. А как она, Женя-то! На диване ловил, а она рыбкой раз! раз! Наши не могут, наши коровы.

- Хоть дои! - сказал вслух Виктор. - Доить впору. - И вспомнил, каким весом прошла Груня в желтом капоте. - А ты рыбкой, - шептал Вавич. И вдруг страшно стало, что Сеньковский разболтает. А не от нее ли письмо? А вдруг? И Виктор схватил конверт и быстро вскрыл.

Ровными паутинными буквами крупно записан лист.

"Дорогой Виктор, Витя, дитя мое родное. Не удивляйся, это мама тебе пишет. У нас несчастье. Я встала, а Тая слегла. Да и не слегла даже, а хуже того, в больнице она сейчас в земской, в психиатрическом, во втором женском отделении. Я хожу каждый день - пять верст туда, знаешь. И кто говорит нервное, кто - психическое на почве потрясений. У нас в театре избивали статистиков и даже гимназистов, безобразная у нас полиция, и Тая была в театре, чуть не сгорели все, только ее спас, помнишь, музыкант Илья Соломонович господин Израильсон. И теперь я не знаю, что будет. Отец не знает, что я тебе пишу.