JК
А Н Майков и педагогическое значение его поэзии :: Анненский Иннокентий
Страница: 30 из 69{132}
("Excelsior", XXI)
Про образ, который является поэту в минуту вдохновения, Майков говорит, что это "образ, выстраданный им".
Но что это за страдание? Остается открытым вопросом. Может быть, это естественное чувство недовольства, которое знакомо каждому истинному художнику. Еще в 1845 г. в пьесе "Художник" (I, 126) Майков рисует нам артиста, который забросил кисти, забыл о палитре и красках, проклял Рим и лилово-сребристые горы и ходит, как чумный... Он замыкает свое грациозное стихотворение следующими строками:
Руку, художник! Ты тайну природы постигнешь:
Думать будет картина - ты сам, негодуя,
Выносил в сердце тяжелую думу.
Или, может быть, страдание вызывается здесь грубым вмешательством действительности, ее назойливыми впечатлениями, которые оскорбляют душу в священные минуты творчества. Или, может быть, разумеются настоящие страдания, которые дают мечте живой лиризм и которые творческая натура утилизирует для своих высоких целей. Важно, во всяком случае, то, что Майков признавал страдания интегрирующим элементом своего поэтического развития и своего творчества:
Все минувшие страданья
Вспоминаю я с восторгом,
Как ступени, по которым,
Восходил я к светлой цели {133}.
Вдохновение, по словам Майкова, светит с вышины недолго и дает поэту, кроме прозрения, прилив свежих сил и дерзновения {134}; пассивно же оно ощущается в творческом восторге и чувстве блаженства (1882, "Excelsior", IX).
("Excelsior", XXI)
Про образ, который является поэту в минуту вдохновения, Майков говорит, что это "образ, выстраданный им".
Но что это за страдание? Остается открытым вопросом. Может быть, это естественное чувство недовольства, которое знакомо каждому истинному художнику. Еще в 1845 г. в пьесе "Художник" (I, 126) Майков рисует нам артиста, который забросил кисти, забыл о палитре и красках, проклял Рим и лилово-сребристые горы и ходит, как чумный... Он замыкает свое грациозное стихотворение следующими строками:
Руку, художник! Ты тайну природы постигнешь:
Думать будет картина - ты сам, негодуя,
Выносил в сердце тяжелую думу.
Или, может быть, страдание вызывается здесь грубым вмешательством действительности, ее назойливыми впечатлениями, которые оскорбляют душу в священные минуты творчества. Или, может быть, разумеются настоящие страдания, которые дают мечте живой лиризм и которые творческая натура утилизирует для своих высоких целей. Важно, во всяком случае, то, что Майков признавал страдания интегрирующим элементом своего поэтического развития и своего творчества:
Все минувшие страданья
Вспоминаю я с восторгом,
Как ступени, по которым,
Восходил я к светлой цели {133}.
Вдохновение, по словам Майкова, светит с вышины недолго и дает поэту, кроме прозрения, прилив свежих сил и дерзновения {134}; пассивно же оно ощущается в творческом восторге и чувстве блаженства (1882, "Excelsior", IX).