День расплаты   ::   Хиггинс Джек

А я обернулся и поставил стакан на стойку перед барменом, который стоял словно истукан, ожидая Бог знает чего.

Бинни сказал:

— Вы ничего не видели и не слышали. Хорошо?

Этого несчастного не надо было пугать, у него и без того тряслись губы, и он все время тупо кивал головой. И вдруг, совсем неожиданно, он рухнул на бар и заплакал.

Бинни, к моему удивлению, потрепал его по плечу и с удивившей меня мягкостью сказал:

— Настанут лучшие времена. Вот увидите.

Если бармен и поверил, то я остался единственным нормальным человеком в этом свихнувшемся мире.

* * *



Начался дождь, и туман волнами накатывался со стороны доков, когда мы шли вдоль набережной. Нора Мэрфи сбоку от меня, а Бинни позади, видимо, по привычке.

Никто не произнес ни слова, пока мы не прошли полпути до места назначения. Нора Мэрфи задержалась на углу небольшой улицы, застроенной стандартными домами, и повернулась к Бинни:

— Здесь пациент, к которому я должна зайти этим вечером, я обещала. Всего пять минут.

Она как бы вообще не замечала меня. Пройдя вниз по улице, она торопливо постучала в третью или четвертую дверь. Ей открыли почти сразу, а мы с Бинни, чтобы скрыться от дождя, зашли в арку между домами. Я предложил ему сигарету, от которой он отказался. Я закурил и прислонился спиной к стене. Немного спустя он спросил:

— Ваша мать — как была ее девичья фамилия?

— Фитцджеральд. Нуала Фитцджеральд.

Он повернулся ко мне, его лицо было словно бледная тень в темноте.