Багратион   ::   Голубов Сергей Николаевич

Фланкировки, атаки, скачки по чистому полю, живые дымки перестрелок, удачные схватки охотников - есть от чего дрожать сердцу в буйной радости! Икакой далекой кажется опасность смерти! Чудное дело война - высокая доля чести, любви к отечеству и славных жертв! Чего не хватает воину для счастья? Стоит лишь захотеть - и любой подвиг свершен. Вот знаменитый генерал Муратов, спаситель родины, везет в Петербург плененного им Наполеона. Злодей мечется за решеткой железного ящика, в бессильной ярости щелкает зубами, выбрасывает из себя искры - ни дать ни взять, как тот фокусник, что кривлялся на масленице в балагане на Сенной! Искры трещат, - так бывает, когда волосы попадают в огонь. Зубы стучат глухой дробью, словно картофель сыплется наземь. Ах, канальство! Нет, не уйдешь! Муратов бросается к клетке, - странный запах ударяет ему в нос. Фу! Да ведь это солдаты палят свинью над костром... Дивно! Значит, будет ужин, вкусный и сытный. А волосы трещат, и картофель сыплется...

- Душа, очнись! Эй, разбойник!

Главнокомандующий тряс поручика за плечо. Муратов спрыгнул с кровати и вытянулся - красный, сконфуженно хлопая глазами. Так и есть: чашка с ужином - на полу, а рыжих кудрей, что так круто вились надо лбом, точно не бывало. Их спалил огонь свечи, на которую во сне склонился дежурный адъютант. Главнокомандующий покачал головой.

- "Кто обнимается с Морфеем при свечи, тот берегись, чтоб не сгореть спючи", - медленно проговорил он. - Есть, брат, такие станцы старинные, про тебя, видать, писаны. А за спанье на дежурстве вдругорядь крепко взыщу. Получишь, душа, большущий шнапс!

Муратов покраснел еще гуще.