JК
Борис Житков :: Чуковская Лидия Корнеевна
Страница: 14 из 103Страна еще не оправилась от ран, нанесенных ей интервенцией, гражданской войной, разрухой; слово "безработный" еще не вышло из употребления, работу было найти нелегко. Хлопоты о службе против ожидания затягивались: здесь обещали поговорить, тут подумать, там познакомить. Дневник Житкова запестрел мрачными записями. И вдруг в дневнике появились счастливые строки:
"Да, неожиданно и бесповоротно открылась калитка в этом заборе, вдоль которого я ходил и безуспешно стучал: кулаками, каблуками, головой. Совсем не там, где я стучал, открылись двери, и сказали: "ради бога, входите, входите..."
Запись сделана 11 января 1924 года - в тот день, когда Борис Житков впервые принес свой рассказ в редакцию альманаха "Воробей". Рассказ был восторженно встречен редакцией.
Скоро стало ясно, что литература - это не одна из многочисленных профессий штурмана дальнего плавания, химика и кораблестроителя Бориса Житкова, а главная его профессия - та, благодаря которой сотням тысяч людей сделалось известным его имя, та, материалом для которой оказались все предыдущие профессии и все предыдущие впечатления его богатой впечатлениями жизни.
Пришло время, когда Житков мог начать рассказывать о пережитом и перечувствованном не вполголоса - двум или трем охочим слушателям, а во весь голос - миллионам детей перестраивавшейся наново страны. Жажда делиться с людьми своими знаниями, убеждениями, чувствами, жажда, одолевавшая Житкова с юности, прорвалась наружу.
"Да, неожиданно и бесповоротно открылась калитка в этом заборе, вдоль которого я ходил и безуспешно стучал: кулаками, каблуками, головой. Совсем не там, где я стучал, открылись двери, и сказали: "ради бога, входите, входите..."
Запись сделана 11 января 1924 года - в тот день, когда Борис Житков впервые принес свой рассказ в редакцию альманаха "Воробей". Рассказ был восторженно встречен редакцией.
Скоро стало ясно, что литература - это не одна из многочисленных профессий штурмана дальнего плавания, химика и кораблестроителя Бориса Житкова, а главная его профессия - та, благодаря которой сотням тысяч людей сделалось известным его имя, та, материалом для которой оказались все предыдущие профессии и все предыдущие впечатления его богатой впечатлениями жизни.
Пришло время, когда Житков мог начать рассказывать о пережитом и перечувствованном не вполголоса - двум или трем охочим слушателям, а во весь голос - миллионам детей перестраивавшейся наново страны. Жажда делиться с людьми своими знаниями, убеждениями, чувствами, жажда, одолевавшая Житкова с юности, прорвалась наружу.