Цареубийство в 1918 году   ::   Хейфец Михаил

(Самая мягкость, с которой обращались с ними многие судьи, приучала к мысли: «Народ и общество за нас и власти это знают», а законы в государстве есть не ограничители произвола властей, а нечто вроде красных флажков при охоте на волков, пугающих объект охоты, но на самом деле вовсе не страшных и по окончании отстрела небрежно бросаемых охотниками на днища сумок.)

В следственных кабинетах приучали интеллигентов к непорядочности: хочешь выиграть партию, где ставкой будет твоя жизнь на воле, позабудь о морали, потом об уважении к закону («закон – это мы»), соответственно и к государству, источнику всех законов, в этом заключается твой шанс! Не хочешь гибнуть – губи других. Не хочешь лгать и обманывать – откровенничай и предавай. Твой выбор…

Особенно острые конфликты возникали в судах, которые эти идеологически (то есть в согласии с заранее избранными логически-словесными схемами) воспитанные молодые подсудимые первоначально воспринимали как некую третейскую и независимую инстанцию в споре между ними и властями. Когда же они убеждались, что действительность редко совпадала с книжками кавалера де Монтескье, то впадали в необузданный нигилизм.

«Подсудимые считали, что они одни тут порядочные люди, суд же, прокуратура и прочие – жулье, сброд, с которыми им по воле судьбы приходится разговаривать» … «Это не суд, а нечто худшее, чем дом терпимости: там женщина из-за нужды торгует телом, а здесь сенаторы (члены Верховного суда. – М. X.