JК
День Литературы 144 (8 2008) :: Литературы Газета День
Страница: 135 из 145Нытьё, причиты, голошенье по печатному станку считались похабным жанром. Похабней могло быть только сотрудничество с госбезопасностью. Такой был монастырь и "такой, чтоб ты знал, устав".
Не скажу, чтобы это объяснение Гандлевского было неубедительно (хотя определённая йота неубедительности в нём всё же присутствует: слишком уж по логике и интонационному строю тирада напоминает хрестоматийное "зелен виноград" басеннной лисы; кстати, Кенжеев печатался в советской "Юности", что Гандлевский признаёт, утверждая, что у него это получалось обаятельно и непротивно). Однако напрашивается вопрос: кто учредил "устав монастыря". Ведь уставы (в том числе, монастырские, сами собой не возникают)…
В социокультурной ситуации советской литературы семидесятых годов была очень важна фигура идеолога литературной группы. Зачастую то, по какому ведомству проходили определённые авторы — по ведомству "советской литературы" или "антисоветской литературы", — зависело лишь от того, к какому идеологу они попадали — к советскому или к антисоветскому. По моему мнению, Юрий Кузнецов, например, был поэтом на много порядков более антисоветским, нежели тот же Гандлевский; "мифо-модернизм" Кузнецова был неимоверно опасен для марксистской идеологии, а "критический сентиментализм" Гандлевского — вполне вписывался в нормативную эстетику советского искусства семидесятых годов.
Не скажу, чтобы это объяснение Гандлевского было неубедительно (хотя определённая йота неубедительности в нём всё же присутствует: слишком уж по логике и интонационному строю тирада напоминает хрестоматийное "зелен виноград" басеннной лисы; кстати, Кенжеев печатался в советской "Юности", что Гандлевский признаёт, утверждая, что у него это получалось обаятельно и непротивно). Однако напрашивается вопрос: кто учредил "устав монастыря". Ведь уставы (в том числе, монастырские, сами собой не возникают)…
В социокультурной ситуации советской литературы семидесятых годов была очень важна фигура идеолога литературной группы. Зачастую то, по какому ведомству проходили определённые авторы — по ведомству "советской литературы" или "антисоветской литературы", — зависело лишь от того, к какому идеологу они попадали — к советскому или к антисоветскому. По моему мнению, Юрий Кузнецов, например, был поэтом на много порядков более антисоветским, нежели тот же Гандлевский; "мифо-модернизм" Кузнецова был неимоверно опасен для марксистской идеологии, а "критический сентиментализм" Гандлевского — вполне вписывался в нормативную эстетику советского искусства семидесятых годов.