Страница:
72 из 163
С язвительным простосердечием изумляется моей медлительности: «У нас норма — двести карточек в день. Вы, очевидно, с этим делом не знакомы»…
Плачу. Каменное лицо и слезы как булыжники. Это скорей похоже на тающего оловянного идола, чем на плачущую женщину. Никто не видит, потому что никто не поднимает лба: конкурс на быстроту:
— У меня столько-то карточек!
— У меня столько-то!
И вдруг, сама не понимая, встаю, собираю пожитки, подхожу к заведующей:
— Я сегодня не записалась на обед, можно сходить домой?
Зоркий очкастый взгляд:
— Вы далеко живете?
— Рядом.
— Но чтобы через полчаса были здесь.
У нас это не полагается.
— О, конечно.
Выхожу — все еще статуей. На Смоленском рынке слезы — градом. Какая-то баба, испуганно:
— Ай обокрали тебя, а, барышня! И вдруг — смех! Ликованье! Солнце во все лицо! Конечно. Никуда. Никогда.
__________
Не я ушла из Картотеки: ноги унесли! Душа — ноги: вне остановки сознания. Это и есть инстинкт.
__________
ЭПИЛОГ
7-го июля 1919 г.
Вчера читала во «Дворце Искусств» (Поварская, 52, д<ом>Соллогуба, моя бывшая служба) — «Фортуну». Меня встретили хорошо, из всех читавших — одну — рукоплесканиями. (Оценка не меня, а публики.)
Читали, кроме меня: Луначарский — из швейцарского поэта Карла Мюллера, переводы; некий Дир Туманный — свое собственное, т. е. Маяковского, — много Диров Туманных и сплошь Маяковский!
Луначарского я видела в первый раз. Веселый, румяный, равномерно и в меру выпирающий из щеголеватого френча.
|< Пред. 70 71 72 73 74 След. >|