Дважды Татьяна   ::   Поляновский Макс

Приоткрыл глаза - и сон мгновенно пропал. Перед ним стоял гитлеровец, командир вражеского батальона. Несколько штыков были направлены на Кошевого, а где-то позади маячило расплывчатым пятном скуластое, самодовольное лицо Гришки.

Выстрелить Кошевой не успел: на него навалились, скрутили руки.

Закованного в цепи Кошевого в тот же день доставили туда, откуда он бежал: в казарму батальона. Начался допрос.

- Назовешь своих сообщников в нашем батальоне - останешься жив, предложил гитлеровец. - Не пожалеешь.

- А кого ж я тогда вместо себя оставлю? - Кошевой держался степенно, слова выговаривал отчетливо и спокойно. - Да и на кого покину нашу Украину? Нет, с вами, чужаками, мне не по дороге. Далече вам драпать придется, не угонюсь... Ох, далече!

На следующий день, когда Таня по всему городу искала Кошевого, его казнили. Страшную казнь придумали для него прислужники фашистов. Посреди двора, окруженного казармами, воздвигли громадный свежеобтесанный крест. Распяли бывшего писаря Кошевого, а напротив установили пулемет. Здесь же, во Дворе, выстроили солдат.

Пулеметная очередь прострочила по ногам распятого Кошевого. Гитлеровец в последний раз предложил:

- Назови сообщников - отменю расстрел. Лечить будем.

Истекавший кровью Кошевой крикнул:

- Берегись, сволочь! Вылечишь - тебя первого пристрелю. А вы, собаки, цельтесь получше, стреляйте в сердце.