JК
Голдсмит-эссеист и английская журналистика XVIII века :: Ингер А Г
Страница: 41 из 61, вскоре после окончания этой серии очерков, оказавшись перед угрозой долговой тюрьмы, Голдсмит передал пришедшему его вызволить Джонсону рукопись готового романа "Векфильдский священник".
В бытовых очерках Голдсмит ничего не заимствовал, обращаясь только к собственному опыту. Прекрасно изображены Тибсы: портреты обоих, одежда, манера держаться, речь, их жилище "на первом этаже, считая от дымовой трубы", колченогая мебель и жалкие рисунки, свидетельствующие об артистических претензиях, наконец, их постоянное позерство. Голдсмит их не щадит, но он видит и другое: что оба они голодают, что Тибс незлобив и безвреден, он - жертва своего тщеславия, но без своих выдумок он и дня не проживет; автор предвидит его безотрадную старость шута и прихлебателя в богатых домах, и потому Тибс вызывает в то же время чувство снисходительной жалости. Юмор и печаль нередко соседствуют в авторской интонации Голдсмита, как впоследствии у Диккенса и Теккерея. Юмор должен умерять чувство горечи, которое автор испытывает при виде беззащитности маленького человека в этом мире или безысходности судьбы бедняка. Так, печальная исповедь сапожника сменяется рассказом о его семейных неурядицах, и наступает эмоциональная разрядка (LXV). А печальная нота в забавном эпизоде должна напоминать читателю, что ему следует почаще заглядывать за комическую оболочку жизни. В этих переходах и мягкости юмора один из секретов обаяния Голдсмита.
* * *
Но Голдсмит был не только юмористом, он умел не только печалиться, но и негодовать.
В бытовых очерках Голдсмит ничего не заимствовал, обращаясь только к собственному опыту. Прекрасно изображены Тибсы: портреты обоих, одежда, манера держаться, речь, их жилище "на первом этаже, считая от дымовой трубы", колченогая мебель и жалкие рисунки, свидетельствующие об артистических претензиях, наконец, их постоянное позерство. Голдсмит их не щадит, но он видит и другое: что оба они голодают, что Тибс незлобив и безвреден, он - жертва своего тщеславия, но без своих выдумок он и дня не проживет; автор предвидит его безотрадную старость шута и прихлебателя в богатых домах, и потому Тибс вызывает в то же время чувство снисходительной жалости. Юмор и печаль нередко соседствуют в авторской интонации Голдсмита, как впоследствии у Диккенса и Теккерея. Юмор должен умерять чувство горечи, которое автор испытывает при виде беззащитности маленького человека в этом мире или безысходности судьбы бедняка. Так, печальная исповедь сапожника сменяется рассказом о его семейных неурядицах, и наступает эмоциональная разрядка (LXV). А печальная нота в забавном эпизоде должна напоминать читателю, что ему следует почаще заглядывать за комическую оболочку жизни. В этих переходах и мягкости юмора один из секретов обаяния Голдсмита.
* * *
Но Голдсмит был не только юмористом, он умел не только печалиться, но и негодовать.