Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса   ::   Гилилов Илья

Совершенно не учитывая мистификационный характер издания, рецензент безапелляционно заявляет, что этот эпиграф может относиться только к живому человеку, ибо Гораций в свое время адресовал стихотворение, из которого взята эта строка, здравствовавшему тогда римлянину. А вот такой ученый, как У. Мэтчет, многие годы отдавший изучению книги Честера и всего, что с ней связано, определенно считал, что эпиграф из Горация носит здесь посмертный характер. Как можно не учитывать, что отдельно взятая и перешедшая в другое произведение в качестве эпиграфа фраза часто теряет детерминированную связь со своей alma mater и приобретает иной смысловой оттенок в новом контексте?! Это относится и к строке из эпиграммы Марциала, обретающей на титульном листе книги Честера двусмысленность, отсутствующую в древнем оригинале и потому начисто отвергаемую Г. Но эту двусмысленность заметил еще выдающийся шекспировед XIX века Э. Дауден!

Противоречие моей датировке - 1612 году - Г. видит и в том, что Честер, посвященный в рыцари в 1603 году, не назвал себя на титульном листе "сэром". Но ведь он скрывал подлинную дату издания книги, а такая деталь могла все выдать! И вообще титул "сэр" указывался не всегда, особенно в изданиях-мистификациях. Например, в "Кориэтовых Нелепостях" среди авторов "панегириков" в честь Кориэта была целая дюжина рыцарей, но лишь один из них обозначил себя в этом качестве.

В другом месте Г. утверждает, будто новая датировка сборника выводится мною из идентификации его героев с Рэтлендами.