JК
Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса :: Гилилов Илья
Страница: 826 из 837В "Игре об Уильяме Шекспире" с самого начала приведена вся поэма о Голубе и Феникс в переводе Левика. Но то ли вообще не прочитав текст поэмы, о которой в книге идет речь, то ли по какой-то другой неведомой причине Н. Б. разражается гневом: "Гилилов от себя придумывает "твердокаменное" определение "их брак"".
Разумеется, вместо существительного "брак" можно употребить "союз" или "связь" (хотя Каншин и Левик не посчитали такой перевод оптимальным, и я с ними согласен). Но считать - вопреки мнению и практике авторитетных переводчиков - такой вариант единственно правильным нет ни малейшего основания. И совсем уже странно и дико звучит обвинение, что "брак" якобы "от себя придумал" Гилилов! Опять мы стоим перед невозможностью рационального объяснения...
Важный момент: трактовка последней строфы "Плача". В "Игре об Уильяме Шекспире" даются три возможных объяснения смысла этой строфы и подписи под ней, причем последний вариант объяснения вполне приемлем и для стратфордианцев. Однако Н. Б. обрушивается только на первый вариант, ничего не говоря о двух других. Совершенно не привлекли внимания академика "Песни Голубя", близость которых к шекспировским сонетам, давно ставившая в тупик английских ученых, получила наконец убедительное объяснение.
Как и рецензент Г., академик не видит ничего особенного в том, что в последнем, оксфордском (академического типа) собрании сочинений Шекспира его редакторы - шекспироведы С. Уэллс и Г.
Разумеется, вместо существительного "брак" можно употребить "союз" или "связь" (хотя Каншин и Левик не посчитали такой перевод оптимальным, и я с ними согласен). Но считать - вопреки мнению и практике авторитетных переводчиков - такой вариант единственно правильным нет ни малейшего основания. И совсем уже странно и дико звучит обвинение, что "брак" якобы "от себя придумал" Гилилов! Опять мы стоим перед невозможностью рационального объяснения...
Важный момент: трактовка последней строфы "Плача". В "Игре об Уильяме Шекспире" даются три возможных объяснения смысла этой строфы и подписи под ней, причем последний вариант объяснения вполне приемлем и для стратфордианцев. Однако Н. Б. обрушивается только на первый вариант, ничего не говоря о двух других. Совершенно не привлекли внимания академика "Песни Голубя", близость которых к шекспировским сонетам, давно ставившая в тупик английских ученых, получила наконец убедительное объяснение.
Как и рецензент Г., академик не видит ничего особенного в том, что в последнем, оксфордском (академического типа) собрании сочинений Шекспира его редакторы - шекспироведы С. Уэллс и Г.