Интервью с Карлосом Кастанедой   ::   Корвалан Грасиела

Продолжив разговор об этой книге, я сказала ему, что некоторые сцены мне показались очень гротескными, и я не могла понять этого. Кастанеда согласился со мной. - Да, поведение этих женщин действительно гротескно и ужасно, но это было необходимо, чтобы вступить с ними во взаимодействие. -- Кастанеда нуждался в таком шоке.

-- Без противника мы ничто, -- продолжал он. -Противник должен быть человеком, жизнь -- это война, мир -- это аномалия. -- Говоря о пацифизме, он назвал его "абсурдным", по его мнению человек предназначен для "успехов и сражений".

Не сдержавшись, я сказала ему, что не могу согласиться с тем, что пацифизм абсурден. -- Как насчет Ганди, что вы думаете о нем? -- спросила я.

-- Ганди не пацифист, а один из самых великих воинов, которые когда-либо существовали, и какой воин!

Я поняла, что Кастанеда придает словам особое значение, пацифизм, который он имел в виду, не мог быть пацифизмом слабых, тех, у которых кишка тонка, чтобы быть, и поэтому занимающихся чем-то еще, тех кто ничего не делает, потому что у них нет цели или жизненной энергии, такой пацифизм предполагает полное самооправдание и гедонистическое отношение к жизни. -Да, напичканные наркотиками гедонисты! -сказал он, имея в виду наше общество, в котором так мало ценностей, воли и энергии.

Кастанеда не стал более углубляться в разговор на эти темы, и мы не стали просить его об этом.

Я поняла, что цель воина состоит в том, чтобы освободить себя от человеческой природы, но необычные суждения Кастанеды смутили меня.