Изнанка экрана   ::   Марягин Леонид

— Нету грехов! Нету! — почти выкрикнул Малышка.

Его пацан отложил деревянную машинку и уставился на отца.

— Не дергайся, — лениво остановил собеседника Костя. — Скоро освободится Маршаня. Соберемся вместе, поговорим, все выяснится. Если нет за тобой ничего, значит, будешь гужеваться!

— Когда еще выйдет Маршаня! — Малышка терял самообладание. — Что, я все время жить под ножом должен? Я не хочу! У меня пацан! У меня Верка!

Мальчишка заплакал, но папашу сейчас больше интересовал Костя.

— Ты, Малышка, запомни: я знаю, из-за чего ты отсюда не линяешь! — Коновалов поднялся. — И еще запомни: мне тоже под ножом жить неудобно. Особенно под твоим — сучьим!

Покойник, бывший Малышкой, лежал в обитом черным сатином гробу на полуторке с открытыми бортами. Машина медленно двигалась по центральной улице города. За гробом первыми шли родственники — немного. Пять-шесть человек. Среди них зареванная Верка в черном платке. Потом знакомые, и среди них — Костя Коновалов с Булкой.

Каменные лица. Отрешенные взгляды.

Замыкал шествие оркестр «жмурного состава», наполовину состоящий из джазистов, играющих на танцах в парке.

На тротуарах останавливались прохожие, печально смотрели вслед.

Смотрел вслед и Ленька, с рулоном ватмана под мышкой, в стайке ребят, которую возглавлял Георгий Матвеевич.

Леньке эти похороны говорили намного больше, чем прочим наблюдателям.

Гроб на веревках опустили. Музыка нестройно замолкла.