JК
Изнанка экрана :: Марягин Леонид
Страница: 398 из 423Губан уже изрядно окосел.
— Договорился? — спросил он, предвидя ответ.
— Нет.
Брови Губана поползли вверх.
— Задрала цену?
— Она при партнере, — не стал вдаваться в подробности Сева.
— Работа — прежде всего! — Губан хватанул водки.
В большом пустом зале для записи музыки звучал рояль.
Лирическая тема, тема тоски возникала под пальцами композитора Эрика.
Давыдович слушал, устремив взгляд в высокий потолок. Сева, опершись локтями о колени, завороженно следил за летящими пальцами композитора.
Тот взял завершающий аккорд и вопросительно посмотрел на Давыдовича, который долго молчал. Потом снял шляпу-лопух, бросил ее на колени Севе и вытер со лба испарину.
— Нет, не это нужно для сцены признания и раскаяния героя. Нужна песня, которая заменит монолог, которая пронзит каждого.
Композитор был само внимание.
— Сколько миллионов сидело в лагерях при Сталине? Нужно, чтобы они стали нашими зрителями. Без различия пола и возраста. Без различия статьи, по которой они сидели... В моем фильме о войне была песня, которую считали своей и в тылу и на фронте.
— Я попрошу Матусовского написать слова на мою музыку, — осмелился вставить молодой композитор.
— Матусовский — не для таких песен, — отмахнулся Давыдович. — Нужен поэт-сиделец!
— Кто? — не понял Сева.
— Сиделец — кто сидел.
— Бывший зек? Есть такой, — решился Сева.
— Договорился? — спросил он, предвидя ответ.
— Нет.
Брови Губана поползли вверх.
— Задрала цену?
— Она при партнере, — не стал вдаваться в подробности Сева.
— Работа — прежде всего! — Губан хватанул водки.
В большом пустом зале для записи музыки звучал рояль.
Лирическая тема, тема тоски возникала под пальцами композитора Эрика.
Давыдович слушал, устремив взгляд в высокий потолок. Сева, опершись локтями о колени, завороженно следил за летящими пальцами композитора.
Тот взял завершающий аккорд и вопросительно посмотрел на Давыдовича, который долго молчал. Потом снял шляпу-лопух, бросил ее на колени Севе и вытер со лба испарину.
— Нет, не это нужно для сцены признания и раскаяния героя. Нужна песня, которая заменит монолог, которая пронзит каждого.
Композитор был само внимание.
— Сколько миллионов сидело в лагерях при Сталине? Нужно, чтобы они стали нашими зрителями. Без различия пола и возраста. Без различия статьи, по которой они сидели... В моем фильме о войне была песня, которую считали своей и в тылу и на фронте.
— Я попрошу Матусовского написать слова на мою музыку, — осмелился вставить молодой композитор.
— Матусовский — не для таких песен, — отмахнулся Давыдович. — Нужен поэт-сиделец!
— Кто? — не понял Сева.
— Сиделец — кто сидел.
— Бывший зек? Есть такой, — решился Сева.