JК
Израиль. История Моссада и спецназа :: Капитонов Константин Алексеевич
Страница: 430 из 486Положи Нидаля в его комнате, хорошо?
— Хорошо, — кивнула она, и голос ее дрогнул.
В последние годы муж не часто говорил ей «ты мне нужна». Она и не помнила, когда он говорил ей это в последний раз. Абу-Джихад жил своим делом, о доме и семье не забывал, нет, но помнил так, будто выполнял обязанность, данную ему Аллахом. Любил, но по— своему. На людях всегда показывал свою привязанность, а наедине (так редко в последнее время!) лишь Нидаля ласкал и лишь ему говорил слова, которые она, Умм-Джихад, жаждала услышать в свой адрес.
Абу-Джихад положил в боковой карман костюма пистолет, пригладил перед зеркалом усы. Обернулся к жене.
— Умми, — сказал он неожиданно, — если меня не станет, имей в виду, Нидаль должен запомнить меня, как Назим помнит своего деда.
Назим был одним из телохранителей Абу-Джихада, и дед его Фарук, убитый евреями еще в конце сороковых, в первой войне, был для молодого человека примером. Фотографию не старого еще мужчины в «куфие» он носил в боковом кармане и каждый раз, когда нужно было давать слово, Назим доставал фотографию и прикладывался к ней губами.
— О чем ты? — нахмурилась Умм-Джихад. — Что происходит в последнее время?
— Я сказал, — отрезал Абу-Джихад. — Ничего не происходит, ничего.
Не нужно было говорить ей это, — подумал он. — Ничего она не понимает, хотя и знает многое.
— Вернусь поздно, — повторил он, выходя из комнаты.
Жена проводила его беспокойным взглядом.
* * *
В ночь операции израильский десант на тунисском берегу ожидали
— Хорошо, — кивнула она, и голос ее дрогнул.
В последние годы муж не часто говорил ей «ты мне нужна». Она и не помнила, когда он говорил ей это в последний раз. Абу-Джихад жил своим делом, о доме и семье не забывал, нет, но помнил так, будто выполнял обязанность, данную ему Аллахом. Любил, но по— своему. На людях всегда показывал свою привязанность, а наедине (так редко в последнее время!) лишь Нидаля ласкал и лишь ему говорил слова, которые она, Умм-Джихад, жаждала услышать в свой адрес.
Абу-Джихад положил в боковой карман костюма пистолет, пригладил перед зеркалом усы. Обернулся к жене.
— Умми, — сказал он неожиданно, — если меня не станет, имей в виду, Нидаль должен запомнить меня, как Назим помнит своего деда.
Назим был одним из телохранителей Абу-Джихада, и дед его Фарук, убитый евреями еще в конце сороковых, в первой войне, был для молодого человека примером. Фотографию не старого еще мужчины в «куфие» он носил в боковом кармане и каждый раз, когда нужно было давать слово, Назим доставал фотографию и прикладывался к ней губами.
— О чем ты? — нахмурилась Умм-Джихад. — Что происходит в последнее время?
— Я сказал, — отрезал Абу-Джихад. — Ничего не происходит, ничего.
Не нужно было говорить ей это, — подумал он. — Ничего она не понимает, хотя и знает многое.
— Вернусь поздно, — повторил он, выходя из комнаты.
Жена проводила его беспокойным взглядом.
* * *
В ночь операции израильский десант на тунисском берегу ожидали