Этюды любви и ненависти   ::   Дудаков Савелий

Даже архиерею в Могилеве один трактирщик пожертвовал несколько сот рублей на бедных и только тогда, законом указанное расстояние между его питейным заведением и собором оказалось достаточным.

Я распорядился, чтобы наутро все было готово к измерению завода, написал отношение к приставу и собрался лечь спать. Но лечь так скоро мне не удалось.

Становой в полночь явился сам ко мне и помешал.

Мы были знакомы. Седенький, дохленький, маленького роста, подслеповатый старичок начал без предисловия:

– У вас был этот дурак Хаим? И предлагал деньги?

– Был и предлагал.

– И вы запустили в него калошей?

– Запустил.

– У него подбит глаз. Жаловаться хочет. Знаете: ваше ведомство внове, подбор служащих редкостный.

Становой поцеловал кончики своих пальцев для выражения, как хорош подбор акцизных чиновников.

– И вдруг побои. Согласитесь: нехорошо. К вам явился управляющий заводом спросить, когда приступите к измерению, а вы его калошей. Это, конечно, вздор.

Его не мешает и палкой, этот Хаим такая дерзкая скотина. Но послушайте меня, старика, дело надо уладить.

– Уступить бессмысленному требованию евреев или взять взятку? Так что ли по-вашему?

– Зачем вам брать взятку, коли не желаете? Деньги не пропадут, их возьмут и без вас.

Становой курил трубочку-носогрейку, улыбался очень добродушно и напустил такое облако дыму, что за ним, как за занавеской, скрылась его лисья мордочка.

Он продолжал:

– Завтра у вас будет сам раббе Залман Рабинович.

– Скажите ему, чтобы он лучше не приходил, если думает предлагать мне деньги.