Этюды любви и ненависти   ::   Дудаков Савелий

До Вифлеема мы (я, Давид и его жена Алеся) добирались привычным для меня путем: на машине до последних домов Гило (района, который сейчас часто обстреливают арабы), здесь я обычно оставлял машину, далее минут 15 пешком до гробницы Рахили:

И умерла, и схоронил Иаков Ее в пути…

У гробницы несколько молящихся. Православная Алеся чувствовала себя неловко. Я подбодрил ее: "Рахиль и твоя мать. Помолись. Молитва дойдет до Бога". Накинув на плечи платок, всхлипывая, она горячо молилась: ее мать уже тогда была тяжело больна. Затем мы сели в арабский автобус – единственные иноверцы среди нескольких десятков мусульман, которые не обращали на нас внимания, – и доехали до церкви Рождества Христова, где почувствовали себя в безопасности…

В Крестовом монастыре нас встретил незабвенный отец Серафим. Я никогда не приходил к нему с пустыми руками, ибо он уважал "буржуйский напиток" – виски.

Отец Серафим был наполовину греком, наполовину провансальцем (оказывается, сохранилась такая национальность; по секрету он сообщил, что "провансалец" скрывает небольшую толику еврейской крови), родом с "острова Свободы" – Кубы, откуда бежал. Полиглот, владел не менее чем дюжиной языков, знал иврит, арамейский и, конечно, русский. Я познакомил Давида с настоятелем, и они сразу нашли общий язык. (Так бывало не всегда. Например, когда однажды известный московский поэт и "знакомец" Кастро, пытаясь говорить по-испански, захотел с ним пообщаться, старик на иврите прокомментировал: "Самовлюбленный нарцисс…").