Клайв С Льюис   ::   Кротов Яков

Перевернутая аллегория очень быстро перестала быть аллегорией -- по крайней мере, внешне, хотя нельзя понять сам факт существования в современной культуре не только литературы, но и совершенно неизвестного в других культурах литературоведения, если не учитывать именно аллегорический в основе своей характер таких шедевров реализма, как "Война и мир", "Преступление и наказание" и т.д. и т.п. Но со времен Бэньяна литература, естественно, стремилась избавиться от аллегоризма, довершить начатый им переворот, убрать то, что было когда-то наверху, в самый-самый низ. В "Робинзоне Крузо" аллегоризм очень явственно просвечивает, вплоть до видений, а в "Ярмарке тщеславия" -почти нет. На смену средневековой по сути своей моде первооткрывателей ХVI-ХVII веков называть новые земли в честь аллегорий: Мыс Надежды, Остров Отчаяния -- пришел обычай называть их именами людей. Средневековая аллегоричность исчезла без следа, бэньяновская стала уделом детской литературы. "Мудрец из страны Оз", "Приключения Пиноккио", -- все это те же гравированные образы "Пути Паломника", только раскрашенные гуашью. (Бедный совок! нам достались совершенно уже обезвоженные "Волшебник Изумрудного города" и "Приключения Буратино" -- а все-таки как мы их любили, не подозревая, что любим гомеопатически разбавленную притчу Иисуса о двух путях в Царство Небесное, введенную в беллетристику Бэньяном). Первой среди написанных Льюисом апологетических книг стала "Кружной путь, или Возвращение паломника" -- плотное подражание Бэньяну (на английском подражание декларировано уже заглавием -- у Бэньяна "Прогресс пилигрима", у Льюиса "Регресс пилигрима").