Когда любовь была санкюлотом   ::   Бретон Ги

Я умираю в тридцать четыре года, удивляясь, что прожил последние пять лет, миновав все пропасти революции, я пока жив и могу спокойно почивать на том, что написал во имя революции…

О, моя дорогая Люсиль! Я родился, чтобы писать стихи, защищать несчастных, сделать счастливой тебя, создать, вместе с твоей матерью, моим отцом и несколькими друзьями наш маленький собственный мир. Я мечтал о такой республике, которую любил бы весь мир. Я не мог поверить, что люди бывают так жестоки и несправедливы. Невозможно даже представить себе, что несколько невинных шуток в адрес моих коллег (которые сами же меня и спровоцировали) заставят забыть обо всех моих заслугах.

Мы, последние истинные республиканцы, унесем особой эти горькие истины! Прости, дорогой друг, с тех пор как нас разлучили, я живу только воспоминаниями, а должен был бы помочь тебе все забыть. Моя Люсиль, моя нежная Лулу, мой цыпленок, не зови меня, иначе сердце мое разорвется в холодной могиле! Живи для нашего малыша, нашего милого Ораса, рассказывай ему обо мне. Ты расскажешь ему, как сильно я его любил. Несмотря на страдания, я верю, что Бог есть. Однажды я снова увижу тебя, моя Люсиль, моя Анетта. Разве смерть такое уж большое несчастье? Прощай, Лулу, жизнь моя, душа моя, мое живое божество! Я оставляю тебя в кругу добрых друзей, все они добродетельны и тонко чувствуют чужое несчастье. Прощай, Орас, протай, Анетта, прощай, Адель! Прощайте, отец! Я чувствую, как течет мимо меня река жизни. Я еще вижу Люсиль, мою любимую жену. Мои связанные руки обнимают ее, моя отрубленная голова смотрит на нее мертвыми глазами…»

Люсиль было не суждено прочесть это письмо.