JК
Королев: факты и мифы :: Голованов Ярослав
Страница: 14 из 1770 – Но не лучше было бы погулять с ребенком?
– Но я только что пришла...
Он отворачивался, сдерживая вспышку беспричинного гнева, за которую потом самому же будет неловко.
– Ты совсем улыбаться разучился, – робко, словно извиняясь, сказала однажды Мария Николаевна мужу.
«Зачем я здесь? – думала она. – Почему я живу в этой семье? Что удерживает меня подле этого, в общем, чужого мне человека?»
Уже не раз заводила она разговор с Павлом Яковлевичем о Высших женских курсах. Он был категорически против. Мария Николаевна написала отцу. Старик Москаленко уже чувствовал, что со свадьбой Маруси они поторопились. Жаль было дочку. В письме из Нежина Мария Николаевна нашла 50 рублей – вступительный взнос на курсы. Отец писал, что будет платить за ее учебу. Между строк сквозило осуждение Павла Яковлевича.
Курсы только подлили масла в тлеющий огонь семейной распри. Семья разваливалась на глазах. Впрочем, развалилась она уже давно, просто не было у них смелости поверить в это.
Наконец она решилась. Сережу отнесла к знакомым, а сама уехала к сестре:
Нюша уже училась на курсах. Через два дня из Лодзи приехал брат Юрий и отвез Сережу к деду, в Нежин. Павел Яковлевич был вне себя. Подал заявление в Нежинский суд, чтобы немедля отдали ему сына. Суд отказал. Пришел мириться. Просил, умолял, вдруг срывался на крик. Однажды вбежал к ней совершенно вне себя, с белыми глазами, грозил, требовал, чтобы она вернулась.
– Пойми и запомни, – сказала она тихо, почти ласково, – я никогда не вернусь.
– Но я только что пришла...
Он отворачивался, сдерживая вспышку беспричинного гнева, за которую потом самому же будет неловко.
– Ты совсем улыбаться разучился, – робко, словно извиняясь, сказала однажды Мария Николаевна мужу.
«Зачем я здесь? – думала она. – Почему я живу в этой семье? Что удерживает меня подле этого, в общем, чужого мне человека?»
Уже не раз заводила она разговор с Павлом Яковлевичем о Высших женских курсах. Он был категорически против. Мария Николаевна написала отцу. Старик Москаленко уже чувствовал, что со свадьбой Маруси они поторопились. Жаль было дочку. В письме из Нежина Мария Николаевна нашла 50 рублей – вступительный взнос на курсы. Отец писал, что будет платить за ее учебу. Между строк сквозило осуждение Павла Яковлевича.
Курсы только подлили масла в тлеющий огонь семейной распри. Семья разваливалась на глазах. Впрочем, развалилась она уже давно, просто не было у них смелости поверить в это.
Наконец она решилась. Сережу отнесла к знакомым, а сама уехала к сестре:
Нюша уже училась на курсах. Через два дня из Лодзи приехал брат Юрий и отвез Сережу к деду, в Нежин. Павел Яковлевич был вне себя. Подал заявление в Нежинский суд, чтобы немедля отдали ему сына. Суд отказал. Пришел мириться. Просил, умолял, вдруг срывался на крик. Однажды вбежал к ней совершенно вне себя, с белыми глазами, грозил, требовал, чтобы она вернулась.
– Пойми и запомни, – сказала она тихо, почти ласково, – я никогда не вернусь.