Критика традиционной истории казачества   ::   Куринной Игорь

Кстати говоря, почему-то, название КРЕСТЬЯНСКИЕ ВОЙНЫ не режет слух историков, когда речь идет о КАЗАЧЬИХ войнах Разина или Пугачева, а когда, следуя совету ВЭС или БСЭ, заменяешь слово «казаки» на «беглые крестьяне, холопы и горожане» в случае Полтавской или Бородинской битвы и получаешь фразу: «ударом с фланга беглых крестьян, холопов и горожан атамана Скоропадского шведские войска были обращены в бегство» или «глубокий обходной маневр с проходом в тыл беглых крестьян, холопов и горожан атамана Платова остановил наступление французских войск» возмущению историков нет предела. Они тут же начинают апеллировать ко второму пункту определения казаков, как к военному сословию на Руси, сохранявшемуся вплоть до 1920 года. Здесь возникает очень интересный вопрос, а когда и как произошла эта метаморфоза? Когда беглые крестьяне превратились в ВОЕННОЕ СОСЛОВИЕ, т. е. не просто профессиональных, но и потомственных военных? Попытка ответить на этот вопрос привела меня к любопытному наблюдению. Всякий раз, когда казаки (или скажем так: жители обозначенных выше территорий) воюют на стороне России или на выгодной для нее стороне, они именуются казаками. Как только они громят романовские войска или берут русские города, они называются либо татарами, либо басурманами, либо восставшими крестьянами. Формально, вроде бы, ничего не скрывается. Достаточно взять тот же ВЭС и внимательно почитать. Однако согласитесь, для человека, не вдающегося глубоко в суть дела, замена названий очень сильно меняет восприятие материала.