JК
Кружечка малины :: Кулаковский Алексей
Страница: 1 из 2---------------------------------------------
Кулаковский Алексей
Кружечка малины
Алексей Николаевич Кулаковский
Кружечка малины
Рассказ
Перевод с белорусского Эрнеста Ялугина.
Тихо отворяется дверь на веранду... Когда-то надумал я пристроить ее к отцовской хате: небольшенькую, с некрашеным дощатым полом.
...Мне слышится слабое шарканье по полу. Но ненадолго. За невысоким порожком - сенцы и там глиняный дол. Шаги глохнут в глине.
Я знаю, это идет ко мне мать.
- Принесла тебе малинок, - будто оправдываясь, говорит она. - Мытые.
В одной руке ее - голубая кружечка, доверху наполненная свежей малиной. Издалека это можно принять за букет. В другой - можжевеловая кочережка, кривая и сучковатая, однако, верно, весьма сподручная для матери, ибо никакой иной она не пользуется.
Рука с кружечкой дрожит. Я встаю навстречу, чтобы принять этот духовитый дар и поставить на стол, однако мать говорит:
- Ты пиши, пиши... Я сама поставлю.
Потом она садится, цепляет кочережку за подоконник.
- Ты пиши, пиши, - повторяет она. - Я не стану мешать. Посижу немного и пойду себе в ту хату.
"Та хата" - братнина. Она с большой печью в передней половине. Там мать ночует, но иногда лежит и днем. А у меня печки нет, только грубка, всегда холодная и сыроватая. Но мне здесь работается - здесь уютно, одиноко, и окна выходят на выгон, за которым белеют свежие этажи нового города.
- Ешь малинку, - приглашает мать.
Кулаковский Алексей
Кружечка малины
Алексей Николаевич Кулаковский
Кружечка малины
Рассказ
Перевод с белорусского Эрнеста Ялугина.
Тихо отворяется дверь на веранду... Когда-то надумал я пристроить ее к отцовской хате: небольшенькую, с некрашеным дощатым полом.
...Мне слышится слабое шарканье по полу. Но ненадолго. За невысоким порожком - сенцы и там глиняный дол. Шаги глохнут в глине.
Я знаю, это идет ко мне мать.
- Принесла тебе малинок, - будто оправдываясь, говорит она. - Мытые.
В одной руке ее - голубая кружечка, доверху наполненная свежей малиной. Издалека это можно принять за букет. В другой - можжевеловая кочережка, кривая и сучковатая, однако, верно, весьма сподручная для матери, ибо никакой иной она не пользуется.
Рука с кружечкой дрожит. Я встаю навстречу, чтобы принять этот духовитый дар и поставить на стол, однако мать говорит:
- Ты пиши, пиши... Я сама поставлю.
Потом она садится, цепляет кочережку за подоконник.
- Ты пиши, пиши, - повторяет она. - Я не стану мешать. Посижу немного и пойду себе в ту хату.
"Та хата" - братнина. Она с большой печью в передней половине. Там мать ночует, но иногда лежит и днем. А у меня печки нет, только грубка, всегда холодная и сыроватая. Но мне здесь работается - здесь уютно, одиноко, и окна выходят на выгон, за которым белеют свежие этажи нового города.
- Ешь малинку, - приглашает мать.